Ложь без срока годности

– Так, теперь ты, рыжая, – женщина оглядела Зинку со всех сторон и сомневаясь спросила: – Ты хоть убираться-то умеешь, на вид какая-то совсем прозрачная, того и гляди упадешь. Хотя, – не дожидаясь ответа, резюмировала домоправительница, – выбора-то у нас особо нет, тут гости сегодня приедут, а горничную хозяин уволил на той неделе. Если, конечно, было бы как всегда в доме, хозяин да хозяйка, я бы справилась, а с гостями трудно будет. Вот и проверим, как ты в этом деле, если что, учти, после отъезда гостей тю-тю, того, домой отправишься с волчьим билетом. Хозяйка у нас мстительная, скучно ей, вот на прислугу и выливает всё своё воображение, какое в интернете не помещается.

– Я старательная, – вежливо ответила Зинка, в душе сразу невзлюбив Элеонору Борисовну.

– Значит, начнём проверять твою старательность, – зло ухмыльнулась экономка, – пошли.

Лишь спустя пятнадцать минут, сидя на перевёрнутом ведре, Зинка поняла эту многоуровневую шутку. Элеонора Борисовна сначала определила в комнату Эндрю, а затем в самом конце коридора открыла дверь для Зинки. Это была кладовка для швабр, здесь также находилось ещё множество других приспособлений для уборки, но не показать моющие средства решила Элеонора Борисовна – в ближайшее время это был Зинкин дом. Экономка долго и путано объясняла, почему комната бывшей горничной временно не доступна и сюда поставят милую раскладушку для Зинаиды, да и вообще, какая разница, где спать. Узкое прямоугольное окно под самым потолком было приоткрыто, пуская в тусклую кладовку свежий ветер.

Первый раз за сегодняшний день выдалось время побыть одной, подумать, поразмышлять. Дед был прав: с такой охраной картина, скорее всего, ещё здесь. Жаль, конечно, что хозяин не ставит камеры внутри дома, да и вот эта его маниакальная боязнь, что его или его дом кто-то снимет на телефон, тоже была не на руку. Вот как сейчас связываться с командой для совещаний? А флешки, которые оставил дед, где смотреть? Ладно, следующую смотреть только завтра, буду думать, а сейчас надо идти работать. Последняя мысль в спокойной обстановке была о Шурике. Вдруг ещё есть шанс всё вернуть, через неделю Зинка вернётся в Москву и попробует ему всё объяснить. Мысль о возможном примирении с любимым заставила сердце биться чаще. Настроение поднялось, а желание поскорей решить загадку с картиной усилилось. «Жди меня, Шурик, я уже спешу к тебе», – мысленно сказала любимому Зинка и, переодевшись в местную униформу, пошла показывать Элеоноре Борисовне свою старательность.

Глава 9 Помнить нельзя забыть

Виктор Александрович Дрозд, пятидесятилетний преуспевающий бизнесмен, владелец заводов, газет, пароходов, как писал Маяковский, второй раз в жизни был растерян и по-настоящему напуган. Ему, человеку, чья молодость пришлась на девяностые и который провел её в портовом городе Владивосток, точно было с чем сравнивать. Тогда, почти тридцать лет назад, в этот город полезли иностранцы со своими товарами и деньгами, и голодный до обоих параметров советский народ сорвался с цепи. Бизнес и криминал шагали рядом, обнявшись, и ни один человек, вращающийся в этой среде, не мог поручиться за своё завтра. Но тогда было понятно, кто враг, сейчас же предатель затаился совсем рядом, в ближнем окружении. Он сидит за одним столом с Виктором, пьёт его вино и наверняка говорит душещипательные тосты. Страшно оттого, что это кто-то из своих. Вчера он украл картину, а что будет завтра? Убьёт Виктора?

Сегодня рыжая девчонка спросила его, кому он доверяет. Что бы понимала она, в свои юные годы, о доверии. От этого вопроса у Виктора задёргался шрам на щеке, давнее напоминание об этом чувстве. Тогда, в далёком девяносто пятом, двадцатишестилетний Виктор был полон надежд на скорейшее богатство, ведь оно было так возможно. Вокруг люди богатели на глазах, ездили челноками в Китай, Корею и Японию, торговали разным товаром – от разноцветных шнурков ярких неоновых тонов до подержанных автомобилей.

Семья Дрозд всегда жила очень бедно, сначала мама воспитывала одна маленького Витю, но, когда пацану исполнилось пять, мама, решив, что мальцу нужен отец, согласилась на предложение интеллигентного учителя Петра. Правда, Петя был не один, на руках скромного школьного учителя был годовалый малыш по имени Костик. Жена Петра, женщина ветреная, влюбившись в роддоме в красавца врача, едва выписалась, сразу улетела с любимым в тёплые края, велев тщательно оберегать нелюбимое ею дитя.

Так их с мамой маленькая семья в один момент увеличилась сразу вдвое. Видимо, желая до конца укрепить брак, недолго думая мама с отчимом увеличили её ещё на одну боевую единицу. Родившийся в совместном браке Родька влюбил в себя сразу всех, его обожали и мать с отчимом, и братья. Этот добродушный, вечно хохочущий малыш любил мир, и тот платил ему тем же.