Ложь грешников #1 (ЛП)

Рен, фанатка Ютуба, позвонила, чтобы узнать, какой на самом деле была та девчонка. И была рада услышать, что она избалованная стерва. Я уже извинилась перед Зои за то, что порекомендовала её этой девчонке, которая остро нуждалась в хорошем публицисте.

Зои не смутилась; в конце концов, она могла справиться с чем угодно. Она смогла бы управлять этой гребаной страной, если бы захотела.

Я была довольна, но в то же время ужасно усталая. Мое тело протестовало против того, через что ему пришлось пройти. И хотело немного поспать. В нем передозировка кофеина, сахара, алкоголя. Единственная причина, по которой я не заболела цингой, заключалась в том, что это же Лос-Анджелес, тут на каждом углу есть возможность выпить зеленого сока и поесть капустного салата.

Излишне говорить, что звонок от папы был долгожданным. После того нападения наши звонки перестали быть ежедневными, так как я знала, что он услышит дрожь в моем голосе, поймет, что что-то не так.

— Пап, — поздоровалась я. — Почему нынешняя молодежь – испорченные придурки?

Воландеморт наблюдал за мной со своего насеста на окне. В его глазах было осуждение. Но опять же, он всегда так смотрел. Он ненавидит меня. Ненавидит с тех пор, как я взяла его из приюта три года назад. Я принесла его домой, а он просто уставился на меня. Никакого милого мяуканья, никакого трения о ноги, не запрыгнул ко мне на колени, когда я сидела на диване. Он бы и близко ко мне не подошел. За исключением того момента, когда я уже засыпала. Он прыгал на край кровати и спал, пока не наступало утро, тогда он вставал мне на грудь, чтобы я просыпалась от его пристального взгляда.

Боже, как я люблю этого маленького засранца.

Мой отец усмехнулся.

— Испорченные детишки бродят по земле веками, просто в наши дни они получили больше огласки, — ответил он.

Я усмехнулась, потягивая вино и открывая свой ноутбук.

— Я просто думаю, что мне повезло, что меня правильно воспитали.

— Да нет, ты просто такая, какая есть, так что это я выиграл в лотерею.

Мои глаза слегка наполнились слезами от нежности, прозвучавшей в словах отца. Укол печали и тоски охватил меня. Я скучала по нему.

— Как дела, милая? — спросил папа.

В его голосе не было беспокойства, потому что он не знал о том, что произошло три недели назад. Мой отец бросил бы все и приехал в Лос-Анджелес, если бы знал, что со мной случилось. То, что едва не случилось. Он бы постарался сделать все возможное, чтобы выяснить, где сейчас тот мужик, и закончил работу, которую начал Карсон.

Мой отец был самым добрым человеком, которого я когда-либо знала. Он был полупрофессиональным боксером, пока мама не забеременела мной, и потом устроился на стабильную оплачиваемую работу, на которой нельзя было получить травму головного мозга и жить с ней до старости. Несмотря на то, что ему почти шестьдесят, он был в отличной форме. По-прежнему боксировал три раза в неделю и с радостью провел бы остаток своей жизни в тюрьме, лишь бы наказать человека, который причинил боль его дочери.

— Все отлично, пап, — ответила я, перебирая платья в магазине, пытаясь найти идеальное для свидания с мужчиной, который, как я изначально думала, хотел меня убить.

Черный цвет – беспроигрышный вариант, верно?

«Dolce & Gabbana» идеально подойдет. Или «Calvin Klein». Если бы я хотела быть полноценным взрослым человеком с нормальным количеством денег на еду до конца месяца, я бы лучше одевалась в «Zara». Но я ценила хорошие вещи. Дорогие вещи. Мне нужно выставить вперед свою лучшую, одетую в «Jimmy Choo» ногу.

Плюс, это все не ради него. Только ради себя. Всегда ради себя. Я никогда не одевалась для мужчин, я одевалась для своего отражения, когда проходила мимо витрин магазинов.

— Скажи правду, Стелла, — приказал папа, в его голосе слышалось беспокойство. — Тебе нужны деньги? Я тебе скину.

Я вздохнула. С тех пор как я переехала в Лос-Анджелес, он спрашивал, нужны ли мне деньги, по крайней мере, раз в неделю. Мой отец был строгим, волевым и очень финансово разумным человеком. Меня не баловали в детстве; от меня ожидали, что я найду работу, когда мне исполнится шестнадцать, чтобы зарабатывать собственные деньги, а также ожидали, что я буду хорошо ценить ручной труд. Папа не воспитывал избалованную принцессу. И я не была избалованной. Я сама себе на всё заработала. Ни одна из моих бутылок шампанского не унаследована от отца; он был строгим поклонником слабоалкогольного пива «Bud» и покупал себе одежду в «Walmart». Он не понимал моего образа жизни и очень страдал, когда я отказывалась брать у него деньги.

Его беспокоило, что я переехала в Лос-Анджелес, в дерьмовый район, в маленькую квартирку, и у меня никогда нет накоплений в банке. Он меня не так воспитывал. Он всегда учил, что нужно экономить половину зарплаты, регулярно вносить взносы на пенсионный счет, который он открыл для меня, когда мне исполнилось восемнадцать, чтобы быть уверенной в том, что со мной всегда будет машина, жилище и медицинская страховка, и никогда не оформлять кредитную карту, а даже если я это сделаю, то выплачивать долг каждый месяц.