Ложь и честь

Среди наблюдаюших за разворачивавшимся сражением сидел и Алексард Сельфарилский, старавшийся контролировать каждое свое движение и дыхание, чтобы ничем не выдавать волнение. Только пальцы чуть крепче обычного сжали сигару, на дымившийся кончик которой дворянин уже не обращал ни малейшего внимания. Все его внимание вновь сосредоточилось на Эдварде, его взгляде и жестах. Судорожные мысли сверкали в голове словно искры, пролетая и исчезая быстрее, чем успевали напугать. Больше всего князя в эти секунды волновало собственное положение. Гористарский граф обещал совсем другое, когда подписывалось соглашение. Все должно было произойти чисто и без лишнего шума, и угроза тристанского барона сегодня исчезла бы. Князь даже не подозревал о существовании подобных возможностей своего еще недавнего торгового партнера. И больше всего его пугала мысль, что барон мог знать, кто навел силы врагов на крепость. От таких размышлений пальцы сжались еще крепче, и князь едва не переломил сигару.

— Вы должны понимать, что после принятых мер предосторожности подобное могло произойти только одним образом, — Эдвард Тристанский говорил медленно и спокойно, сложив руки за спиной и переводя взгляд с одного гостя на другого. — Один из приглашенных в этот зал оказался предателем. Не смею его винить в произошедшем. Каждому из нас важнее всего его собственные интересы, каждый из нас защищает в первую очередь собственные вложения. Однако этот человек поступился моим доверием, придя судя как друг, отпив моего вина и опробовав еду с моего стола. Он улыбался в лицо каждому из вас, зная, что именно он будет виновен в вашей смерти. Сейчас вы все должны были умереть именно по его вине. Повторюсь, я не смею обвинять его в подобном, но он оскорбил мою честь, оскорбил мое доверие. Оскорбил каждого из вас…

По рядам приглашенных прошелся недовольный ропот. Барон говорил правду, и каждый из сидевших за столом бросил на ближайших соседей подозрительный взгляд, словно рассчитывал увидеть указанного предателя. Планы каждого сорвались в ту минуту, когда из пространственного прыжка появились рейдерские корабли, и это никому удовольствия не доставило. Жажда мести не появляется так легко, но и думать, что никто не хотел за это расквитаться, слишком наивно.

— Не так ли, князь Сельфарилский? — тихо, но четко и ясно произнес Эдвард, остановив свой взгляд на благородном госте, замершем и побледневшем до мертвенного оттенка кожи. Барон смотрел прямо на него, и на бледной коже замерли отблески горевших ламп освещения. На лице Эдварда медленно расползлась улыбка, слишком похожая на оскал приготовившегося к броску хищника. — Так что же обещал вам граф Гористарский за мою смерть?

— Что? Вы, наверное, ошиблись! Я бы никогда не посмел… — Князя буквально вырвали с его места тристанские стражники, закованные в боевую броню. Церемониальные доспехи, раскрашенные в гербовые цвета дворянского рода и покрытые гравированной вязью с символами диких растений и цветов, переливались светом в отблесках ламп. Не произнося ни слова, воины Эдварда подтащили напуганного князя к барону, поставив на колени. Металлические пальцы, чуть слышно гудя сервоприводами, сжались на его плечах, едва не ломая кости, и князь вскрикнул от боли. — Барон! Какого демона вы творите?!

— Именно это я и хотел спросить у вас, уважаемый князь, — Эдвард медленно вытащил родовой клинок из ножен, и свет блеснул на остром лезвии. Острие клинка приблизилось к горлу его собеседника. — Вы решили продать меня гористарскому графу, уверенные, что это хороший ход. Однако подумайте, почему в пригласительном письме были указаны правильные координаты места встречи и отдельно упоминалась секретность и связанная с этим малочисленность охраны. Там присутствовало пояснение о необходимости подобного, дабы не привлекать внимание, но…

Эдвард теперь говорил тише, но князь Сельфарилский отлично слышал каждое сказанное слово. Гримаса ненависти исказила его лицо, когда эмоции все же прорвались наружу. Его раскрыли, и теперь перед страхом смерти продолжать отрицать все сказанное дальше глупо и недостойно.

— Вы все знали с самого начала! Вы знали, что я собираюсь сделать! — Прохрипел князь, прожигая взглядом Эдварда и его жуткую улыбку хищника. В пляшущих огоньках в зрачках феодала Алексард не видел ни жалости, ни сострадания. Острие шпаги коснулось кожи на горле князя, выступила капля крови. Он сразу замолчал, неотрывно глядя на феодала.

— Это ваша последняя ошибка, уважаемый князь Алексард, — спокойно произнес Эдвард, отводя клинок для замаха. — Ответьте на мой вопрос и примите смерть с достоинством, как полагает благородному человеку.