Ложь и любовь

– Я сказал… – Паркер перевел взгляд с упаковочной ленты на Мэг. – Послушайте, кем бы вы ни были, нет смысла препираться. Мой брат мертв, я только что опознал его тело в полицейском участке. – Он поник и опустил руки. – Этот номер был излюбленным убежищем моего брата, где он спасался от мира, и я пришел сюда, чтобы побыть немного в тишине, мысленно попрощаться с покойным. Так не могли бы вы просто собрать вещички и уйти, оставив меня одного?

Мэг шагнула вперед и одним рывком развязала бант на корзине. Целлофан раскрылся. Совсем недавно она именно так и собиралась поступить – как можно скорее убраться из этого номера и найти способ вернуться в Лас-Вегас. Имея в кармане несколько сот долларов, которые этот сукин сын так высокомерно швырнул на кровать, осуществить это было бы несложно. Но потом Мэг дала сотню Клинтону. К тому же принять деньги означало бы признать, что она заработала их, проведя ночь с Жюлем. Кроме всего прочего, этот человек явно напрашивается на то, чтобы ему преподали урок, и она, Маргарет (зовите меня Мэг, пожалуйста) Маккензи Купер Понтье, это сделает. Паркер сел на диван и потянулся за бутылкой шампанского. Вынул ее из корзины и повертел в руках – как показалось Мэг, его руки держали тяжелую бутылку без малейших усилий.

– Он любил шампанское, – заметил Паркер, щелкнув пальцем по этикетке.

– Да, любил, – прошептала Мэг, прекрасно зная, что Жюль предпочитал бурбон и воду. Во всяком случае, в ту ночь в казино «Бельведер», когда Жюль попросил ее стать его женой, он пил именно это.

– И шоколад, – продолжал Паркер, доставая из корзины конфету в оранжевой фольге.

Мэг прошептала что-то в знак согласия, хотя на самом деле и понятия не имела, что любил Жюль. В баре казино «Бельведер» Жюль пил бурбон и воду – и это все, что она знала. От соленого арахиса, предложенного стюардессой в самолете во время полета из Лас-Вегаса, он отказался. Уже в Новом Орлеане, в отеле, Жюль заказал для Мэг обед в номер, но себе заказывать не стал, и пока она ковырялась в тарелке, слишком взволнованная, чтобы есть, он расхаживал по комнате. Затем Жюль ушел по какому-то таинственному делу, и больше Мэг его не видела.

– И лесные орехи он любил, – продолжал Паркер, набирая пригоршню орешков из корзины. – Надо отдать Стиббсу должное, у него превосходная память.

Мэг кивнула. Она с удивлением услышала, что со стороны сидящего на диване мужчины послышалось нечто похожее на подавленный всхлип, и это удивило ее. Может, он и вправду пришел сюда оплакать брата? Но все, что Мэг слышала от Жюля, заставляло предполагать обратное. Она решила прощупать почву.

– Можно подумать, будто вы и впрямь переживаете. Паркер поднял голову и впился взглядом в ее глаза.

– Только дураки судят о том, чего не знают.

Он произнес это так тихо, что Мэг расслышала его слова, лишь наклонившись к нему. В первый момент она почувствовала себя так, будто Паркер дал ей пощечину, а потом сообразила, что уж с его-то стороны заявлять такое просто глупо. Подражая его южной манере растягивать слова, она сказала:

– Да, вы совершенно правы.

Паркер вскинул брови. Мэг улыбнулась, подошла к двери и открыла ее.

– Я бы хотела побыть одна. – Она сделала паузу. – Наедине с воспоминаниями о моем покойном муже.

Паркер не шелохнулся.

– Му-же? – по слогам переспросил он, катая в пальцах орешки и разглядывая Мэг из-под полуприкрытых век. – Послушайте, когда Клинтон пытался спасти то, что еще осталось от репутации семьи, я проглотил эту нелепую выдумку, но если вы думаете убедить меня, будто мой брат женился на вас, то вы просто спятили. Жюль был ужасным снобом, и хотя испоганил оба своих брака, но каждый раз женился на ровне.

Вот уж кто настоящий сноб, так это сам Паркер. Мэг ощетинилась, на время забыв о том, что он ей никто и его мнение ровным счетом ничего для нее не значит. Ну принял он ее за дорогую проститутку, и что с того? Что это меняет? Ей нужно возвращаться домой в Лас-Вегас и пустить те десять тысяч долларов, что заплатил ей Жюль в качестве аванса, на нужды семьи.

И все же Мэг не желала допустить, чтобы этот человек считал ее девушкой на одну ночь, ничего для его брата не значившей.

– Возможно, вы знали брата не так хорошо, как вам кажется, – холодно заявила она. – Потому что мы действительно поженились, и у меня есть на этот счет соответствующие документы.

Паркер поднялся с дивана. И снова его распрямившееся тело вызвало у нее в памяти аналогию с гремучей змеей, разворачивающей свои кольца.