Ложь и правда русской истории. От варягов до империи

Как говорили и писали, крещение Руси было безусловно прогрессивным явлением. Повернувшим нашу страну в русло христианской цивилизации.

А я здесь и сейчас – о том, о чем еще не говорилось и не писалось.

Был ли другой путь? Безусловно был. Свидетельство тому – древние хроники. По Северному Причерноморью гуляли в те времена отряды славяно-тюркско-варяжской вольницы, проще говоря – разбойников. Их называли русами, русью. В Житии святого Георгия, архиепископа Амастридского (примерно IX век), рассказывается: «Было нашествие варваров – руси, народа, как все знают, в высшей степени дикого и грубого, не носящего в себе никаких следов человеколюбия. Зверские нравами, бесчеловечные делами, обнаруживая свою кровожадность уже одним своим видом, ни в чем другом… не находя такого удовольствия, как в смертоубийстве, они… достигли наконец и до отечества святого, посекая нещадно всякий пол и всякий возраст».

Захватив Амастру, причерноморский город в Византии, и ворвавшись в храм, разбойники бросились грабить гробницу святого Георгия, думая найти там сокровища, но неожиданно окаменели. И освободились только после молитвы за них одного из пленных христиан. После чего «они уже более не оскорбляли святыни».

Этот источник говорит, что в изначальные времена северные варвары сталкивались с христианской цивилизацией в Причерноморье. Во всех русских летописях упоминаются Корсунь и Тмуторакань (Херсонес и Тамань) не как далекие края, а соседские, привычные. Проникновение христианства и христианской цивилизации на Русь через Крым было спокойным и неостановимым. Оно захватывало как народ, так и высшие слои. Пример тому – княгиня Ольга.

Владимир же с истинно варяжской грубостью и жестокостью сломал начавшийся эволюционный путь. Что, на мой взгляд, отразилось на дальнейшей истории Руси.

Одно дело – самому князю обратиться в веру.

И совсем другое – насадить веру в подданной стране насильственным путем.

Обратиться в веру – значит смиренно просветиться духом.

Насадить веру – значит возвыситься над ней, сделать веру и церковь инструментом своей власти.

В этом – коренное отличие православной России от Европы.

Современные государства Европы формировались после установления там веры и церкви. Вначале были вера, церковь, папство, а потом возникли государство франков, Англия, Германия, Италия, Франция и т. д.

А у нас вначале было государство – великий князь Владимир, который крестил Киев, батогами загнав народ в Днепр. Одним словом, дал нам веру и церковь. И потому вера и церковь всегда были у нас на вторых и третьих ролях.

Конечно, митрополиты были неким противовесом княжескому абсолютизму, считались независимыми от великих князей, впоследствии царей, так как их утверждал или назначал патриарх Константинопольский. Но с каждым годом и веком это назначение и утверждение становились все более формальными. Да и этой малой доли независимости государство не терпело. Надо сказать, что наши митрополиты и сами хотели быть самостоятельными, хотели быть патриархами. Так совместными усилиями первых царей и митрополитов была порвана тонкая ниточка между Русью и Константинополем. И у нас образовалась своя автокефальная Русская православная церковь, появился свой патриарх. Разумеется, подчиненный царю.

Но даже и в таком виде церковь мешала светской власти. Очень уж велик был в народе авторитет патриарха. Учтем еще, что патриархи Филарет и Никон фактически правили Русью в самые сложные времена и официально назывались, как и царь, Великими Государями.

И потому Петр I, укрепившись во власти, упразднил патриаршество, создав Синод и сделав церковь практически одним из департаментов государственного аппарата.

У мусульман же никогда не было единого церковного центра. После падения Багдадского халифата, где халиф соединял в одном лице светскую и высшую церковную власть, имамы и муфтии стали заложниками ханов, эмиров и султанов.

Когда вера приходит сама, завоевывая умы и сердца, она приходит как благодать Божья, как высшая власть.

Когда крестят огнем, мечом и кнутом – высшая власть у того, кто держит в руках кнут и меч. Хан Узбек, шурин великого владимирского князя Юрия Даниловича, рубил головы православным и языческим ордынцам, обращая Золотую Орду в ислам. Начав казни с родственников, таких же, как он, потомков Чингисхана.

Казалось бы, через века уже все забылось. Ан нет. Ни один король Англии или Франции не мог сказать, что это его славный предок дал истинную веру этим варварам. А у нас – мог и говорил. И соответственно вел себя. Более того, смею полагать, что есть нечто выше нашего личного сознания – сознание общественное. Некая аура, витающая над той или иной страной, над тем или иным народом.

Церковь, насажденная государственной властью, стала прислужницей государства – идеологической подпоркой. Таким образом, православие и мусульманство в России изначально не имели и не могли иметь того значения, какое имела церковь в Западной Европе.

Вот в чем наше отличие от Европы. Именно поэтому мы стали такими, какие есть, и история наша сложилась так, как она сложилась.