Читаем Ложь и правда русской истории полностью

Кстати, пролетарий в первоначальном значении слова даже не рабочий. Пролетарий — деклассированный элемент, маргинал. То есть человек, оторванный от корней, своего происхождения, исконного круга обязанностей. И таким образом Первая мировая война превратила в маргиналов миллионы рабочих и крестьян. Они никто, не рабочие и не крестьяне, а невиданное сообщество людей тогдашней России —революционные солдаты и матросы. Они, маргиналы, — движущая сила всех бунтов и революций. С XVI века на Руси их называли гулящими людьми, есть такой роман у Алексея Чапыгина. Кстати, еще задолго до революций эту решимость маргиналов на революции отмечал Чернышевский в хрестоматийной статье «Русский человек на рандеву». Задаваясь вопросом, почему Тургенев героем-революционером сделал не русского человека, а болгарина по происхождению, Чернышевский приходит к выводу, что болгарина, иностранца, здесь ничто не связывает. Он более свободен или, по-другому говоря, разнуздан. Опора на гулящих людей, или маргиналов, сохранилась до сих пор и в практике, и в теории. Еще в шестидесятые годы прошлого века кумир тогдашней радикальной марксистской молодежи американский философ-революционер Герберт Маркузе писал, что в современной Америке подлинно революционной силой могут быть только негры и студенты, то есть люди, еще не вовлеченные в капиталистическое производство. То есть люди, не связанные ничем…

 Цитата:

«Неужели вы не понимаете, что совершаете преступление, устраивая революцию во время войны?.. Нет, я не приму участия в разрушении моей Родины».

(Академик Иван ПАВЛОВ, 1917 год)


Деградация дворянства

Можно ли быть свободным среди рабов?

 И понятно, что в долгом пути так или иначе речь у нас заходила о дворянстве (молодые офицеры всегда неравнодушны к этой теме, им кажется, что золотые погоны их как-то приближают к знатному сословию), о заслугах дворянства, о том, возможно ли в нынешние времена возрождение аристократии…

Можно ли ставить в заслугу дворянству все те культурные достижения, которые называются Золотым и Серебряным веком страны? Не знаю. Наверно, правящему классу создавать культуру так же естественно, как и дышать. Тут вроде бы и нет особой заслуги. Но зато там, где понадобились усилия, быть может, даже нравственный и политический подвиг, российское дворянство оказалось не на высоте. Я полагаю, что монархическую Россию привели к краху именно дворяне. Ответственность за революцию лежит на них. Как на правящем классе.

Вспомним слащавую формулу отношений помещиков и крепостных: «Вы — наши отцы, мы — ваши дети…» Но если дети в один исторический миг порезали, поубивали, расстреляли отцов, а отцовские усадьбы разграбили, загадили и сожгли, то кто виноват в том? Значит, такие были отцы?..

Россия — единственная страна в мире, где официальный рабовладельческий строй, официальное рабство существовало вплоть до второй половины XIX века! Четыреста лет!

А рабство, на мой взгляд, и привело монархическую Россию к страшному революционному взрыву.

Вдумайтесь, в Лондоне в 1860 году уже метро строили. А мы грудных детей от родителей отрывали, мы целые села в карты проигрывали, мы человеческих детей на борзых щенков обменивали, мы право первой ночи использовали. При этом изображали просвещенность, одной рукой пытались писать исторические трактаты, а другой рукой заливали расплавленный свинец в глотки крепостных мужиков.

Смешно считать, что русский мужик в 1917 году царскую власть на штыки поднял, потому что проникся идеями Маркса — Энгельса — Ленина. Нет, мужик нутром почуял, что пришла наконец сладкая возможность отомстить за века унижений. И люто отомстил! В том числе и самому себе. Но это уже другой разговор…

Сейчас многие пишут, что особых предпосылок для революции-то и не было, что жизнь налаживалась и Россия богатела. И правильно пишут. Предпосылок не было. И это лишь подтверждает мою мысль, что не из-за прямого, сегодняшнего гнета разразилась революция. Взорвалось прошлое, взорвалась накопленная за века рабства жгучая ненависть.

Перейти на страницу:

Все книги серии Мифы без грифа

Похожие книги

188 дней и ночей
188 дней и ночей

«188 дней и ночей» представляют для Вишневского, автора поразительных международных бестселлеров «Повторение судьбы» и «Одиночество в Сети», сборников «Любовница», «Мартина» и «Постель», очередной смелый эксперимент: книга написана в соавторстве, на два голоса. Он — популярный писатель, она — главный редактор женского журнала. Они пишут друг другу письма по электронной почте. Комментируя жизнь за окном, они обсуждают массу тем, она — как воинствующая феминистка, он — как мужчина, превозносящий женщин. Любовь, Бог, верность, старость, пластическая хирургия, гомосексуальность, виагра, порнография, литература, музыка — ничто не ускользает от их цепкого взгляда…

Малгожата Домагалик , Януш Вишневский , Януш Леон Вишневский

Публицистика / Семейные отношения, секс / Дом и досуг / Документальное / Образовательная литература
Николай II
Николай II

«Я начал читать… Это был шок: вся чудовищная ночь 17 июля, расстрел, двухдневная возня с трупами были обстоятельно и бесстрастно изложены… Апокалипсис, записанный очевидцем! Документ не был подписан, но одна из машинописных копий была выправлена от руки. И в конце документа (также от руки) был приписан страшный адрес – место могилы, где после расстрела были тайно захоронены трупы Царской Семьи…»Уникальное художественно-историческое исследование жизни последнего русского царя основано на редких, ранее не публиковавшихся архивных документах. В книгу вошли отрывки из дневников Николая и членов его семьи, переписка царя и царицы, доклады министров и военачальников, дипломатическая почта и донесения разведки. Последние месяцы жизни царской семьи и обстоятельства ее гибели расписаны по дням, а ночь убийства – почти поминутно. Досконально прослежены судьбы участников трагедии: родственников царя, его свиты, тех, кто отдал приказ об убийстве, и непосредственных исполнителей.

А Ф Кони , Марк Ферро , Сергей Львович Фирсов , Эдвард Радзинский , Эдвард Станиславович Радзинский , Элизабет Хереш

Биографии и Мемуары / Публицистика / История / Проза / Историческая проза