Ложь короля

Ныне не за горами моя собственная смерть. Если данная хроника окажется прочитана, то это будет означать, что некто, наделенный тонким проницательным умом и упорством, разыскал-таки камень, изготовленный по моему заказу для дворца Нонсатч. Странный на первый взгляд набор букв словно бы вторит капризному причудливому миру той королевской резиденции. Но на то он и секрет, чтобы в итоге быть раскрытым, иначе грош ему цена. А потому сей ключ к его раскрытию помещен мной буквально на виду. Данная же хроника останется среди моих бумаг, оберегаемых моими наследниками. Если когда-нибудь кто-то обнаружит связь между тайнописью и камнем, то да откроется правда. И обращаясь к той бестрепетной душе, я скажу: смелый и упорный да доищется до того места, что Тюдоры создали для себя. Но вот мое предостережение. Там вас ждут дальнейшие достойные одоления преграды. Если же вы пока испытываете сомнения в достоверности моих слов, то вот вам еще один намек. Заказанный мною портрет королевы, который, согласно моему завещанию, будет висеть в Хэтфилд-хаус до тех пор, покуда мои наследники владеют этой собственностью. Изучите его со всем тщанием. Остаться в людской памяти – хорошая вещь. Память о моем отце есть память чести и уважения. Быть может, и я удостоюсь того же.

***

Иэн отвел взгляд от экрана ноутбука.

Вместе с мисс Мэри они добрались до отеля «Горинг» в Белгравии – помпезный, дорогой квартал сразу за Букингемским дворцом в самом центре города. Видеть сестру мисс Мэри, Танни, было для Иэна подлинным сюрпризом. Сходство между пожилыми близняшками было считай что полным – не только внешность, но и голос, и манеры, хотя Танни казалась чуть более шебутной. На третьем этаже отеля она сняла просторный номер-люкс с роскошными диванами, мягкими креслами и чередой большущих окон, выходящих на тихую улицу. В отеле ей по запросу выдали ноутбук, по которому сестры вышли на адрес электронной почты мисс Мэри и смогли прочесть то, что четыреста лет назад написал Роберт Сесил.

– Вот это да-а, – с восторженным изумлением протянула Танни. – Ну и жизнь была у этого самозванца.

– А почему никто об этом не узнал? – спросил Иэн.

– А потому что елизаветинская Англия была совсем не такой, как сегодня. Не было ни телевидения, ни газет, которые бы совались в частную жизнь, тем более власть предержащих. За нарушение королевского этикета можно было поплатиться жизнью; многие и поплатились. Не одна голова слетела с плеч. Из этой хроники становится ясно, что персоны, самые близкие к королеве – леди Эшли, Томас Перри, оба Сесила, – были в курсе всего. Что, конечно же, помогало все скрывать.

– Но зачем? – не унимался Иэн.

Танни улыбнулась.

– Причины самые банальные. Они все и навсегда оставались близки к средоточию власти, а хранить близость к короне являлось исконной целью у всех придворных. Со своей же стороны самозванец четко понимал, что не может обходиться без помощи, поэтому он мудро остановил свой выбор на нескольких сообщниках. Абсолютно замечательно. Значит, легенда о мальчике Бисли – правда…

– Я все же никак не пойму, как так: столько лет пудрить людям мозги, – сказал Иэн.

– Мы в самом деле слабо представляем, как выглядела Елизавета на самом деле, – терпеливо пояснила Танни. – Все ее дошедшие до нас портреты откровенно сомнительны. И она определенно была человеком со странными привычками. Как описывал Роберт Сесил: все эти парики, слои белил и румян, совершенно не женственная одежда… По всем свидетельствам, Елизавета была далеко не красавица, грубовата в языке, бесцеремонна в манерах. Себя и свой мир она контролировала, как деспот. Оспаривать ее решения не смел никто. Так что совсем неудивительно, что уловка могла оставаться действенной.

Было заметно, что мисс Мэри как-то странно притихла.