Ложь короля

Шерстяной чехол с головы Гэри сдернули, освободили руки. Потирая запястья, он ошалело озирался, щурясь на кажущийся нестерпимо ярким свет. Кое-как наконец сосредоточившись, он разглядел старый истершийся ковер, грязные стены и пару одинаковых стульев по обеим сторонам тахты. Входная дверь висела, сорванная с шарниров. Девейн с Норсом лежали на полу лицами вниз. В комнате находились трое вооруженных людей. Двое из них стояли, наведя на похитителей Гэри оружие.

Третий сидел рядом на тахте.

По телу разливалось блаженное облегчение.

– Ты в порядке? – спросил сидящий.

Гэри кивнул.

Сидящий (судя по всему, он был у них за старшего) по возрасту был примерно как папа, только с заметной лысиной и округлостью живота над поясным ремнем. Был он в темном плаще, рубахе с воротником на пуговках и темных брюках. Светло-серые глаза смотрели с участливой тревогой.

– Я в порядке, – произнес Гэри. – Спасибо, что нашли.

Человек показался ему смутно знакомым.

Это лицо он определенно где-то видел.

– Мы с вами не встречались дома, в Атланте?

– Точно, – ответил человек улыбчиво. – Нас познакомила твоя мама. Летом, я как раз приезжал туда по делам.

Гэри вспомнился тот день – в шопинг-молле, рядом с кафетерием. Они остановились купить что-то из одежды. Этот человек тогда окликнул, подошел, и они болтали с мамой, пока Гэри присматривал нужную вещь. Разговор был дружески-непринужденным. Когда они ушли, она сказала, что это старый знакомый, с которым они давно не виделись.

И вот он снова. Надо же, в таком месте.

Гэри попытался вспомнить имя.

Человек протянул для пожатия руку:

– Блейк Антрим.

20

Оксфорд

Голова у Кэтлин шла кругом. Вообще за свою служебную практику она повидала немало. Наркодилеров, всадивших в нее из «узи» и «калаша» четырнадцать (баллистики потом подсчитали) пуль. Номер отеля в Тенерифе, изрешеченный педофилом, не пожелавшим без боя вернуться в Англию. Стремительное погружение в спикировавшей с моста машине. Но того, что произошло с нею за последнее время, в ее практике определенно еще не было. Женщина, застреленная снайпером. Сама Кэтлин, парализованная тазером. А тут еще и некий хранитель королевских секретов, пригрозивший ей расправой и затем бесследно исчезнувший…

Она стояла одна на темном дворе.

В кармане пальто зажужжал сотовый.

Она ответила.

– Вы уже закончили с профессором Пазан?

Это был Томас Мэтьюз.

– Она мертва.

– Что такое? Объяснитесь.

Кэтлин объяснилась.

– Я здесь, в Оксфорде. Я планировал встретиться с вами после вашего разговора. Жду вас сейчас в Куинс-колледже.

Она пошла пешком (пройти надо было несколько кварталов) по изгибу элегантной Хай-стрит, известной просто как Хай. Многие из оксфордских колледжей выходили на оживленную магистраль, идущую от центра города к реке Черуэлл. Шел уже десятый час, но активная жизнь вокруг продолжалась. Был конец уик-энда: машины и переполненные автобусы, пыхая бензиновыми выхлопами, высаживали и подбирали все новые партии пассажиров из города и обратно. Нервы у Кэтлин были взвинчены, но она мысленно велела себе успокоиться. Если на то пошло, единственной альтернативой сейчас было бы сидеть дома и ждать, когда турнут с работы. Тоже радость не ахти.

Кэтлин вспомнила ногу на своем лице. В чем был смысл: указать ей на ее место? Если так, то шаг крайне неправильный. Если их пути снова сойдутся, этому типу несдобровать. Она ему все припомнит.

Куинс-колледж – «Колледж королевы» – считался одним из самых древних. Он был основан еще в четырнадцатом столетии и назван как бы в противовес своему двойнику, уже существующему Кингс-колледжу, или «Колледжу короля», в надежде, что будущие коронованные властительницы возьмут его под свою опеку. Изначальное скопление средневековых домов вокруг давно исчезло, безжалостной волею времени и недостаточного финансирования. Стоять остался лишь шедевр в стиле барокко, немного не к месту среди преимущественно готического великолепия, в компании со стоящей под куполом статуей королевы Каролины, супруги Георга II. Почему-то считалось, что колледж назван в честь нее, хотя на самом деле он носил имя своей куда более ранней благодетельницы – Филиппы, жены Эдуарда III.

В передний двор Кэтлин прошла через сторожевой флигель, откуда стелилась дорожка в обрамлении жухлой зимней травы. Слева и справа тянулись освещенные аркады с арочными проходами; ноздреватые каменные рустики навевали сходство с горными монастырскими обителями.

Мэтьюза она заметила справа на том конце и двинулась ему навстречу. У него по-прежнему был вид чопорного дипломата в отутюженном костюме и с тростью. В ярком свете взгляд улавливал кое-что из того, что раньше ускользало от внимания. А именно мясистые бледнотные брыли.

– Возвращаться сюда для меня большое удовольствие, – сказал он. – У Куинс-колледжа очень впечатляющий вид, в то время как Пембрук симпатичен в основном из-за талантливых людей.

Неуловимое движение тонких губ показывало, что он подтрунивает. И по-видимому, над собою. Что скорее всего происходит нечасто.

– Я и не знала, что вы из Пембрука.