Ложь, которую мы крадем

Мои ноги шаркают вперед, я замечаю входную дверь и предполагаю, что Лира тоже пойдет туда, если мы потеряем друг друга. Мне нужно сначала пройти через гору людей.

Музыка меняется, уже не бодрая хип-хоп песня со странным ремиксом, а пронзительный визг гитары в паре с неистовыми барабанами. Внезапный ледяной ветерок пробежал по моему позвоночнику, по коже пробежал нежелательный озноб. Мои чувства расширяются. Моя кожа покалывает, дыхание становится глубже в животе. Мои уши чуть ли не подергиваются при каждом малейшем звуке.

Я знаю это ощущение. Меня научили замечать это, даже когда другие люди не распознают тонкое ощущение того, что за ними следят, а я замечаю. Нужно всегда доверять своей интуиции как вор, зная, что правильное время для удара так же важно, как и сам навык.

Так что я думаю, на самом деле, я знаю, что здесь кто-то наблюдает за мной. Я быстро оборачиваюсь, проверяя лево и право, все захвачены восторгом, который им подарила эта вечеринка.

Кто-то выпускает облако дыма мне в лицо, заставляя меня кашлять, и машет рукой, чтобы убрать его из поля зрения.

Мое тело вздрагивает, мое сердце замирает, напуганное тем, что я увидела. В свете стробоскопа неровности его лица мелькают. В одну секунду он там, в следующую уже темнота.

Он приходит ко мне частями, как пазл.

Его широкие плечи были защищены черной кожей, белая рубашка плотно прилегала к груди, натягивая напрягшиеся под ней мускулы. Идеальное тело пловца. Высокий, широкий, все сужено к приталенной талии. Я обнаруживаю, что одна из его рук висит рядом с ним, когда он упирается ботинком в стену, удерживая его там. Длинные ноги, обтянутые потертыми джинсами, стандарт для парней из колледжа, минус цепочка от бумажника, обнимающая его таз, от которой в моих легких пульсирует адреналин.

От меня до него не менее двадцати человек, окружающие его с обеих сторон, а он торчит. Я не двигаюсь, продолжая собирать его по кусочкам. Мой рот начинает течь, руки обильно потеют, а в животе что-то стучит.

Дым от его сигареты создает завесу тайны вокруг его лица, вспышка постепенно раскрывает его. Я ловлю вены на его властных руках, оттопыренных, слишком больших пальцах, украшенных серебряными кольцами.

Я бессознательно вздрагиваю, пятна крови прилипают к его костяшкам пальцев. Недавно он связал их с чьим-то лицом, и я не была уверена, взволновало меня это или напугало. Кто-то, кто мог бы устроить драку? Или кто-то буйный по натуре?

Мне было так любопытно. Мое любопытное хотело большего. Я могла видеть больше, чем его части. Так было до тех пор, пока я не начала собирать края его лица. Удары в животе утихают, ползут между ног.

Я сжала свое тело вместе, резко прикусив язык.

Суровый хмурый взгляд, украшающий его в остальном ангельское лицо, перехватывает у меня дыхание. Как кто-то такой красивый мог выглядеть так горько, было выше моего понимания. Я всегда хорошо разбиралась в математике, углах, точках и числах.

Все в нем было безупречно пропорциональным. Выровненный, резкий и интенсивный.

Темные волосы, цвета оникса. Темные глаза, как нити лакрицы, достаточно сладкие, чтобы их можно было есть, и достаточно терпкие, чтобы стошнило. Это был не тот случай, когда думаешь, что кто-то смотрит на вас, но на самом деле они смотрели куда-то еще.

Его глаза не оставляли вопросов. Он смотрел на меня.

Но меня пугала тень его сердца. Такой ужасающий уровень черного лакировал орган внутри его груди, который снова и снова перерабатывала кровь. Это заставило меня задуматься, если я разрежу его, прольется ли его кровь малиновым?

Нижняя часть моего живота дрожала от страха, от желания. В его внешности было какое-то гравитационное притяжение, манящее меня внутрь. Но я могла чувствовать ощущения, которые струились от него, как камень в тихом пруду. Он был наполнен шумом, анархией, олицетворением насилия, и это задело во мне струну, которую давно не трогали.

Страх.

Горячий страх, который закипал у меня в горле, разъедал мою кожу и вызывал у меня внезапную потребность бежать, далеко-далеко от него.

В то время как мой мозг работал в режиме повышенной готовности, крича, чтобы уйти и отправиться в путь.

У моего тела была совершенно другая реакция. Оно отказывалось покидать его взгляд. Снаружи меня, заморожена. Но внутри гудело. Чувство застревания между ног усилилось, потому что в неприятностях было что-то, что я всегда любила.

Когда свет стробоскопа на долю секунды погас, вновь осветив комнату, он больше не стоял, прислонившись к стене. Теперь он был на несколько шагов ближе ко мне.

В одну секунду он был там, в следующую его не было, только для того, чтобы снова появиться на дюйм ближе ко мне.

Он был высшим хищником, ищущим, чем бы полакомиться. Что-то, во что он мог вонзить свои зубы и разорвать по швам, утолив его потребность в охоте и избавив от голода.

Я обхватываю рукой запястье, впиваясь ногтями в мягкую кожу руки. Заставляю себя оставаться на месте. Мне нужно увидеть, что произойдет.

Что бы он сделал.

Еще одна вспышка света, а потом я почувствовала его в своем пространстве.