Ложь, которую мы крадем

— Кто? Что здесь происходит? — Я хмурю брови, глядя в сторону главного зала, дверь открыта, и выходит полицейский. Наркоторговля уже была? Почему все так напуганы?

Мне отвечает дверной проем, уступающий место высокому телу, от которого по моему позвоночнику пробежала небольшая вспышка чего-то очень похожего на страх. Дневной свет освещает их тела, одно за другим, когда они появляются со скованными за спиной руками. Они не могли быть в двадцати футах от меня.

Даже связанные металлическими браслетами, истерия, вспыхнувшая среди студентов вокруг меня, сказала мне, что наручники мало что сделали для сдерживания силы, которую они отражали.

— Парни из Холлоу.

Это произносится как молитва сатанинского культа. Я наполовину ожидаю, что земля начнет трястись и адский огонь начнет сыпаться под весом ее тона. Было очевидно, что по какой-то причине эти парни делали что-то подобное не в первый раз.

Люди боялись их не просто так.

Всего их четыре.

И было трудно отрицать, насколько привлекательными они были. Достаточно красивы, чтобы затянуть внутрь, но окружающий их воздух заставлял хотеть сделать шаг назад. Несколько шагов назад.

Они вышли один за другим, словно демонические владения, выстроившись в идеальном порядке. Каждый из них такой разный, но выглядит так, будто они так хорошо сплелись. Как ножи и кровь.

Звук того, как кто-то скрежет зубы, разнесся по округе.

— Не мог бы год начаться без хаоса, не так ли, парни? — Он громко воет.

Студенты физически вздрогнули, волосы на затылке встали дыбом, болезненно ощущая беспокойство, охватившее мое тело. Я гордилась тем, что ничего не боюсь, но в страхе было что-то заразительное. Как только он схватил одного человека, он распространился на окружающих.

Первый стоял, расправив плечи, с волчьей ухмылкой, а в его красных губах торчала единственная спичка, как предупреждение. Каждый раз, когда его рот двигался, он перекатывал ее на другую сторону рта.

— Это совпадение? — смешно спрашиваю я.

Лира кивает: — Его зовут Рук. Рук Ван Дорен. Сын окружного прокурора. Он самый… доступный из четверых. Можно подумать, что его черты соседского мальчика сделают его милым. Но спичка здесь не просто так, — бормочет она, как будто рассказывает мне жуткую историю у костра.

— Люди шутят, что спичка предназначена для того, чтобы поджечь его запал. В прошлом году он сжег самую старую иву в городе. Нет причин для этого. Просто сделал это, потому что ему нравится смотреть, как все горит. Каждый пожар, каждый поджог, все знают, что это он. Но это только то, что я слышала.

Хотелось закатить глаза. Скажи ей, что она драматизирует, даже глупо. Но я чувствовала, насколько диким он был, это было в его глазах. То, как они вспыхивали и трещали, как лесной пожар, только и ждали, чтобы снести все на своем пути.

— Прекрасное приветствие домой, я думаю. — Человек позади него, его голос отдавался эхом, как крики в пустой пещере. Он отскакивает от внутренней части моей груди, и его ледяные голубые глаза жалят всех перед ним, включая меня. Это самые голубые глаза, которые я когда-либо видела у человека. Он самый высокий и худощавый, чем его собутыльники, но, по большому счету, я думаю, что он может быть самым пугающим.

Фарфоровая кожа, безупречно сочетающаяся с его темно-серым пальто, отглаженной черной водолазкой и клетчатыми брюками, я завидовала тому, как хорошо он был одет. Все в нем говорило мне, что ему небезразлично, как его видят люди. Следить за тем, чтобы каждая прядь светлых хлопковых волос всегда была на месте.

— Тэтчер Пирсон. Смерть воплотилась в одного совершенного человека. — Лира дышит так же, как когда любуется одним из своих дохлых жуков. С волнением.

— Способный задушить голыми руками и ничего не чувствовать своим холодным, темным сердцем. Он не способен что-либо чувствовать. Поэтому считается, что яблоко недалеко от яблони упало. Его отец был единственным серийным убийцей в Пондероз Спрингс.

— Ты должно быть шутишь. Серийный убийца? — шиплю я. Я думала, что мои родители облажались. Папа-псих бьет родителей-разорителей в гребаные пики.

— Ты… — я не могу поверить, что на самом деле спрашиваю это, — ты думаешь, он похож на своего отца? Он, знаешь ли, убивает людей? Я шепчу, потому что будь я проклята, если он меня услышит.

Она лишь пожимает плечами, наблюдая, как он шагает по дороге к полицейским машинам.

— Я не знаю, и это не теория, которую многие проверяли. Так что до тех пор никто не узнает. — Все еще двигала глазами вместе с ним, даже когда я спрашивала ее о других.

— Э-э, Сайлас Хоторн. — Она кивает: — Наследник технологической империи. В двенадцать лет ему поставили диагноз шизофрения. Конечно, его родители пытались скрыть это, но в Пондероз Спрингс ничего не остается незамеченным. Во всяком случае, не навсегда. Раньше он никогда много не говорил, но теперь, после Розмари, он практически немой.