Ложь, которую мы крадем

— Кто-нибудь знает кого-нибудь, кто может взломать сейф? — Рук бормочет из угла.

Будильник на моем телефоне начинает срабатывать, предупреждая меня, что нам нужно уходить, потому что осталось всего десять минут до того, как камеры наблюдения отключатся.

— Если нас поймают, не будет иметь значения, знаем ли мы кого-нибудь. Пойдем. — Я машу рукой, убеждаясь, что все на своих местах, прежде чем открыть дверь и посмотреть по сторонам.

Когда я убеждаюсь, что никто не идет, мы все легко выскальзываем, закрывая за собой дверь. Пробираемся по коридору района Ротшильдов к выходу из здания.

Это не было полным провалом и не самой лучшей новостью, но это было что-то. Еще одна задача, еще одно имя, которое нужно выследить. Чего бы это ни стоило, чтобы Сайлас не обратил против себя свое любимое оружие.

Я не хотел хоронить еще одного друга в этом году.

Рук уже писал сообщения половине своих контактов, спрашивая о взломщиках сейфов и людях, которые специализируются на них, к тому времени, когда мы вышли из здания, и начал проходить мимо общественных мест, когда два тела перед библиотекой, библиотекой с моим именем на это привлекло мое внимание.

Я был совсем близок с грехом гнева. Если бы дьявол раздавал награды тому, кто представляет что-то больше всего, я бы выиграл трофей с гребаным блеском. Я знал о похоти, моя гордость втянула меня в большее количество ссор, чем я мог сосчитать, я думаю, что чревоугодие и жадность шли рука об руку, и я был обжорой для наказания.

Зависть была одним из немногих грехов, которые я не часто практиковал. Ревнивый и его зеленый монстр появился вокруг одного человека, и с годами он медленно исчез. Когда я стал старше, я понял, что у него не было ничего, что мне было бы нужно, и вскоре моя ревность как нежеланного младшего брата переросла в ненависть. Мне было все равно, жив мой дорогой старший брат или умер, я имел в виду это в худшем смысле.

И прямо сейчас я никогда в жизни так сильно не хотел совершить убийство первой степени. Дориан Колдуэлл.

Проклятием моего существования был обмен разговорами, которые я не мог слышать, с занозой в боку.

Я не видел своего брата с Рождества три года назад, я взял за правило не выходить из дома, пока он не уедет. Он стоял в нескольких футах от него, на плечах у него был дурацкий твидовый пиджак, похожий на джутовый мешок.

Успех, богатство прилипали к нему, как мухи к дерьму. Я презирал его немного больше за то, как он укладывал волосы, тот же угольно-черный цвет на моей макушке, только меньше геля.

Передо мной стояли две противоборствующие силы, обе я хотел погубить самыми разными способами.

Погода была приличная, достаточно теплая, чтобы Брайар могла носить шорты, которые мамы носили в восьмидесятых. Я проследил ее длинные ноги до разорванных конверсов, на левой ноге был кусок серебряной изоленты сбоку. Предполагая, что он был там, чтобы скрыть большую задницу, которая все еще была очевидна.

Ее волосы, пойманные порывом ветра, скользнули за ее спину, когда она улыбнулась моему брату, который помогал собирать ее книги с земли.

Мне хотелось оторвать ему руки за то, что он заставил ее так улыбаться.

За то, что привлек ее внимание.

Мои ногти впились в ладонь, сжав ее так сильно, что я подумал, что кровь могла выйти на поверхность. Как она смеялась над чем-то, что он сказал, и как он нарочно следил за тем, чтобы их пальцы соприкасались, когда передавал ей книги.

Я не был уверен, хотел ли я сначала убить его или наказать ее.

Дориан не должен был появиться еще неделю или две, по крайней мере. Он никогда раньше не появлялся на праздниках, а в том году, когда он появляется, он пытается забрать то, что принадлежит мне. Он снова вырывает то, что принадлежит мне, прямо из моих чертовых рук.

Доказывая, что я был ничем иным, как его запасным. Все, что у меня было, было только его взять.

Но не в этот раз. Не она.

Брайар моя.

Моя, чтобы мучить.

Моя, чтобы манипулировать.

Моя, чтобы ломать.

Ей, черт возьми, давно пора было узнать, что бывает, когда она не играет по моим правилам.

Я смотрю на парней, чувствуя, что мне нужно физически отвести от них взгляд, — Кажется, я знаю кое-кого, кто может помочь нам с сейфом.

Хочет она того или нет.

Мешок, закрывавший мое лицо, неожиданно срывают, достаточно грубо, чтобы моя шея зашипела от горя. Капли воды ударили меня по щеке. Я скалю зубы, моргая несколько раз, заставляя глаза адаптироваться к полумраку.

Все казалось туманным, включая мою память, когда я пыталась собрать воедино, как я здесь оказалась. Последнее, что я помнила, это то, что я вышла из библиотеки, как только зашло солнце. Я сделала это сразу за пределами своего зала общежития, прежде чем все стало мрачным.

Я ощущаю на языке металл, острее меди, горче крови.

Страх перед неизвестным переворачивается у меня во рту, когда я осматриваю свое окружение. Мои конверсы на бетонном полу, плесень украшает его тупыми узорами, и я чувствую запах сухой гнили здания, в котором нахожусь. Свечи время от времени освещают пространство, достаточное, чтобы показать мне остальное, что находится внутри.