Ложь, которую мы крадем

Мы вчетвером выходим со стадиона, они идут в другом направлении, чем мы. Остановка, чтобы сходить в туалет, прежде чем мы пойдем к машине Лиры. Прогулка короткая, мы много разговариваем, чтобы согреться.

Я вижу ее машину в нескольких футах от меня на одном из парковочных мест, а еще через несколько мест я вижу Алистера, прислонившегося к капоту своей машины и разговаривающего со своими друзьями. Я замечаю сильное покраснение на его костяшках пальцев, некоторые из них кровоточат. Он все еще без рубашки после драки, поэтому трудно не смотреть.

Зная, что я должна игнорировать его и просто сесть в машину с Лирой, я знаю, что должна просто уйти, но я не могу. Что-то внутри меня просто не даст мне уйти, пока я ему что-нибудь не скажу.

— Я скоро вернусь. — говорю я Лире, обхожу ее машину и направляюсь в его сторону.

Рук первым замечает меня, ухмылка на его лице вызывает у меня желание дать ему пощечину. Румянец окрашивает мои щеки, когда я начинаю думать, сказал ли он им, что мы сделали? Боже мой, они все знают, что мы сделали?

Внезапно я чувствую себя еще более незащищенным в этом ночном воздухе, и сильное желание поджать хвост и сократить свои потери, но я не могу сделать это теперь, когда один из них заметил меня.

Они все начинают двигаться, поворачиваясь ко мне лицом, это самые неловкие пятнадцать секунд в моей жизни, когда мы все стоим и смотрим друг на друга. Мои глаза отказываются даже смотреть в сторону Алистера, потому что я знаю, что он, вероятно, ухмыляется.

— Ну, это наши бойцы. Рук хлопает их по спине, глядя на Алистера: с днем рождения, чувак.

День рождения?

Они начинают уходить, когда я засовываю руку за спину, нервно держась за рубашку.

— Сегодня твой день рождения? Кажется, это лучший способ перейти к разговору с ним. Я не могу начать с того, что скажу: — Эй, наблюдая, как ты бьешь кого-то по лицу, меня это разозлило и обеспокоило, потому что я думаю, что меня привлекают опасные вещи.

Он кивает, нажимая кнопку на своем телефоне, чтобы показать время: — По крайней мере, три минуты назад.

— У тебя сегодня не будет вечеринки с друзьями и половиной города? Это шутка, которая должна была поднять ему настроение, но, видимо, не удалась.

Сняв рубашку с капюшона, натянув ее через голову, прежде чем посмотреть мне в глаза: — Я не праздную это.

Серьезность давит на его плечи, его тон ровный.

— Да ладно, тебе сколько, девятнадцать? Это закон, что ты не должен возненавидеть свой день рождения, по крайней мере, до сорока лет.

Он усмехается, и с его губ слетает короткий смешок: — День рождения — это празднование дня, когда ты появился на свет, верно?

Я киваю.

— Зачем мне праздновать это, если я не хочу появляться на свет?

Загадка того, кем на самом деле является Алистер Колдуэлл за всей его бравадой, продолжается. У меня были только его части, те, которые я получил, наблюдая за ним и будучи на его плохой стороне.

Я знал, что он зол. Что он до самой смерти был верен тем трем мальчикам. И каждый раз, когда о его семье говорили, он избегал этого.

Когда я росла, моя жизнь была дерьмом, это было тяжело, но я никогда не хотела покончить с собой. Я никогда не хотела быть здесь. Чтобы кто-то захотел этого, ему нужна причина, и чертовски веская.

Он был загадкой, а для любопытной девушки он криптонит.

— Татуировка на бедре. Я уже видела её раньше, у Сайласа тоже есть, не так ли? Я меняю тему, надеясь собрать еще один кусочек его головоломки.

Медленно он приподнимает край своей футболки, обнажая монету со скелетом на лицевой стороне. Я щурюсь, читая слова, написанные сверху и снизу,

— Признайся, Стикс Ферриман. Я читаю вслух.

Не задумываясь, мои пальцы вытягиваются сами по себе, касаясь чернил на его коже.

— Это обол Харона. Во многих культурах существуют мифы о том, что у вас должна быть монета, чтобы заплатить паромщику, который доставляет души из страны живых в страну мертвых. Вот почему некоторые люди кладут монеты на глаза умирающим.

— Как река Стикс в греческой мифологии, — отдергивая мою руку, — так почему у вас двоих одна? Я сомневаюсь, что кому-то из вас не хватает монет, когда придет время.

Его рубашка спадает, снова закрывая татуировку: — У всех нас есть татуировка. Таким образом, мы сможем подкупить наш путь обратно друг к другу. Даже в смерти.

Я никогда раньше не видела такой преданности. Я слышала об этом, когда люди говорили о лояльности, они объясняли это так, но на самом деле никто из них этого не делал. Не так, как они.

Они умрут друг за друга в мгновение ока, и это было очевидно во всем, что они делали. Как будто все осколки сами по себе идеально подошли друг к другу. Они могли вместе совершенствоваться в темноте, защищая друг друга там, где никто не пытался причинить им вред.

Я подумала о том, как грустно, что он ничего не сделал на свой день рождения. Кто-то молодой и с возможностями. Мои родители каждый год устраивали мне вечеринку в трейлерном парке, все собирались вместе, чтобы пообедать. Там будет музыка и Slip 'N Slide. Это был не Мир Диснея, но он был особенным для меня.

Никто не заслужил ненавидеть день своего рождения.