Ложь любви

- Фифи, его новая горничная, живу в доме. Мне надо идти, а то я поставила затяжку на чулочке в сеточку. Я передам ему, что вы звонили.

Она повесила трубку.

- Нехорошо, - заметил Вик, все еще прикрывая глаза рукой.

- Не могла удержаться.

- Могла. Просто не захотела.

Эшли промолчала. Он же был прав. Через пару секунд она спросила:

- Ты злишься?

- Нет.

- А по голосу не скажешь.

- Я устал и у меня болит голова. Если бы я был в состоянии, я бы уже наверное, бился в истерическом припадке от смеха на полу, ясно?

- Ясно, - просто ответила она, не желая спорить. Он выглядел плохо и дал понять, что ему плохо. У него было право брюзжать. - Почему бы тебе не поспать?

Вик так и сделал, а через полчаса она его разбудила, спрашивая девичью фамилию матери.

- В миллионный раз…

- Третий, вообще-то.

- Готлиб. Поняла? Может, тебе стоит это записать.

- А день рождения?

- Подумай хорошенько, Эш. Уверен, ты вспомнишь.

Его грубо тыкнули пальцем в ребра. Вик застонал.

- Третьего ноября, окей? Теперь оставишь меня в покое?

- Эй, будить тебя и ждать, что ты откусишь мне голову - то еще удовольствие, Лоуренс.

- Мистер Лоуренс.

- Мистер Болван. – Ее голос прозвучал раздраженно, но все то время, пока спрашивала, она нежно гладила его по лбу. Это почти стоило того, чтобы подкалывать ее, лишь бы она продолжала.

- А почему это я ничего не спрашиваю?

- Ну, так не я же была той раззявой, кому начистил фасад чемпион вселенной по айкидо.

- Он даже не чемпион штата. И вообще, ему просто повезло с ударом.

- Жаль, что твоему лицу не так повезло.

- Проехали! - выкрикнул он и сразу об этом пожалел. Обхватив голову руками, он застонал.

- С этого момента, милочка, вопросы задаю я.

- Фу, не называй меня так. А первый твой вопрос будет о том, что я здесь делаю?

Он не мог не улыбнуться, она увидела это и улыбнулась в ответ. Вик протянул руку и поиграл с ее темно-коричневым локоном.

- Итак, ты знаешь все интимные подробности моей жизни: день рождения, девичью фамилию матери, голос моей бывшей жены. Давай послушаем тебя.

Она пожала плечами, внезапно почувствовав себя не в своей тарелке, но он не заметил.

- Какая девичья фамилия у твоей матери?

Эшли промолчала, и Виктор уже был готов повторить вопрос, как вдруг она заявила с напускной веселостью:

- А я не знаю.

- Не помнишь?

- Не знаю. Я не знала свою мать.

- Ох, - это было сложно переварить. - Ну, твой отец должен был тебе что-то рассказывать…

- И его я тоже не знала. Самое раннее мое воспоминание - это приемная семья. Одна из многих, к несчастью.

Он вдруг резко поднялся, да так, что чуть не скатился с дивана.

- Ты сирота? Честно-честно, самая настоящая, оставленная на крыльце приюта, сирота?

- Пожалуйста, - она вскинула руки вверх жестом регулировщика. - Я предпочитаю термин «лишенная родительского внимания».

- Так вот оно что! - вскрикнул он, кинув пузырь со льдом на пол. - Вот почему у тебя такая дерьмовая самооценка!

Он выглядел слишком довольным собой, думала Эшли с растущим раздражением. И что странно, она не могла припомнить никого, кто бы так обрадовался, узнав о ее семье, а точнее – об отсутствии таковой.

- О чем это ты?

- А я-то не мог понять, как это у тебя, такой сногшибательной и умной, может быть настолько заниженная самооценка. Что ж, это все объясняет.

- У меня нормальная…

- Неудивительно, что тебя тревожили мои деньги. У тебя же их никогда не было. И не говори, что приемные семьи с бюджетным финансированием купаются в роскоши.

- И как это разговор о моем детстве перешел в разговор о твоих деньгах? - Эшли попыталась сказать это небрежно, между делом, но ей было сложно сдерживать раздражение. Сейчас он скажет, что позаботится о ней, и она никогда больше не почувствует себя одинокой и ненужной. И ей придется его ударить.

- Ты разве не понимаешь, Эш? Мои деньги не важны, и твое прошлое - тоже. - Он щелкнул пальцами. - Поэтому ты боишься адвокатов. Наверное, что-то натворила, когда была ребенком… государство известно своим отношением к детям. Что ж, что бы ты ни сделала, это уже не имеет значения.

- Не имеет значения? - ледяным тоном переспросила она.

Он улыбнулся ей с огромной теплотой.

- С твоей стороны было глупо об этом беспокоиться.

Она чуть не подавилась.

- Глупо?

- Да, сладкая, боюсь, что так. Тебе не стоило так сильно переживать из-за того, что ты приемный ребенок. Зря ты так низко себя ценишь, – пожурил он ее. - Я дам тебе все, что ты захочешь.

Он улыбнулся ей, такой довольный в своем желании стать ее Прекрасным Принцем. Только она, блин, никакая, нафиг, не Золушка. Для начала, размер ноги у нее почти тридцать девятый.

- Ты дашь мне все, что я захочу?

- Все, что захочешь.

Она вскочила, в гневе опрокинув телефон.

- Тогда вот тебе мое желание. Посмотрим, сможешь ли ты его выполнить. Хочу увидеть свою мать, ты, напыщенный самоуверенный придурок! Хочу узнать, почему она родила меня, подождала год, а потом бросила!

У него от изумления открылся рот, и она разозлилась не настолько, чтобы не заметить это, и позлорадствовать по этому поводу.