Ложь (ЛП)

- Хайме! – воскликнула она, услышав громкий топот.

- Как Вы, сеньора Сан Тельмо? – поинтересовался Ботель. – Вам лучше, не правда ли? Сейчас Вы выглядите по-другому. Вы уже позавтракали?

- Да, доктор… благодарю.

Хайме Ботель протрезвел, побрился и надел чистую рубашку. Теперь, вернувшись к врачебному делу, он пришел в себя и казался уже не таким отвратительно враждебным грубияном.

- Пульс бьется ровно, хотя немного слабоват, – отметил он. Несмотря на десять лет пьянства, варварства и дикости сельвы, в Ботеле еще были заметны немногие сохранившиеся черты профессионала. – Вы потеряли много крови, и нужно ее восстановить. Сейчас я дам Аделе совет, что Вам нужно есть и пить, пока Вы лежите здесь.

- Вы хотите сказать, что я не могу вставать? – спросила Вероника.

- Не можете, – без обиняков заявил Ботель, – ни сегодня, ни завтра. До тех пор, пока не срастутся швы Вам нужен покой, и потом тоже – никаких резких движений.

- Но мне нужно...

- Вам нужно лечиться, – грубо оборвал ее Ботель. – В вашем доме Вам пока что нечего делать, поскольку дома, как такового, нет.

- Но мне нужно спуститься в деревню и поговорить с преподобным Джонсоном, с властями, с индейцем, владельцем пироги.

- Этим займется Ваш муж. Есть дела, которые может решить только он, а не Вы.

- Это не его дела, а мои, и свои дела я должна решать сама.

- Лежите спокойно! – рявкнул Ботель. – Болтайте, что угодно, только не двигайтесь! Хотите, чтобы снова открылось кровотечение?.. Придержите свой норов!.. Вы – как дикий зверек... Да уж, славная работенка будет для Сан Тельмо – укрощать Вас, – проворчал он.

- Доктор Ботель! – возмутилась Вероника.

- Ну вот что, ведите себя паинькой, так будет лучше для всех, – буркнул Ботель и громко крикнул: – Пусть эти бездельники войдут… А Вы знаете, что по Вашей милости я на два часа задержался с уходом на рудник? – сказал он, снова обращаясь к Веронике: – Не думайте, что я поступаю так всегда, но мне нравятся тигрицы… Ну ладно… До вечера.

- Ну, это уж слишком! – вспылила Вероника.

- Ну, будет, будет Вам, не волнуйтесь, – принялась успокаивать ее Адела. – Было бы из-за чего расстраиваться. Не сердитесь, прошу Вас. Вот такой он, мой Хайме, и говорит таким макаром. Не умеет он иначе, но, поверьте, что он очень серьезно относится к Вашему лечению, и Вы ему очень нравитесь.

- Неужели?..

- Я очень хорошо его знаю. Он не такой плохой, если не пьет. Хайме – хороший друг, и умеет держать слово, – вступилась за мужа Адела. – Ну вот, пришли люди, которые должны перенести Вас. Хайме разрешил мне уложить Вас на самую лучшую кровать… Отсыпайтесь, отдыхайте… Отдых Вам необходим. Конечно, здесь не так богато, как у Кастело Бранко, – начала оправдываться Адела, – но…

- Кастело Бранко! – горько улыбнулась Вероника, прервав на полуслове сеньору Ботель.

- Вскоре после свадьбы, – продолжала та, –  я побывала в Рио и видела самый красивый особняк на холме, из белого мрамора, с чудеснейшим парком… Вы жили там, да?

- Да, Адела… именно там.

- Вы – любимая племянница дона Теодоро, правда? – восторженно затрещала Адела. – Знаете, вчера вечером, закончив уборку и  переложив вещи в шкафах, я стала перелистывать старые журналы и увидела в них Ваши фотографии. Там целых две страницы Ваших фотографий: верхом на лошади, в бальном платье, в фехтовальном костюме с рапирой, верно?

В голове Вероники как в калейдоскопе закружились воспоминания, оживляя картины прошлого. Они прыгали и наскакивали друг на друга, словно играли в чехарду. На мгновение девушка забыла о доме Ботелей, о приветливой гостеприимной простушке Аделе, о двух рослых, крепких индейцах, с невозмутимостью бронзовых статуй стоящих рядом с ней и ожидающих указаний, чтобы перенести ее. Перед мысленным взором Вероники вихрем проносились видения: парк, фонтаны, помпезные мраморные стены, флигель оружейного зала и тот самый фехтовальный поединок, на котором она заметила ненависть, появившуюся в серых глазах Деметрио.

Сомнений не оставалось: Деметрио ее ненавидел. Она вызывала у него лишь отвращение, а его мнимая любовь и поцелуи были игрой, как нельзя более подходящей для необъяснимой ненависти к ней. Весь этот фарс был нужен ему, чтобы вырвать ее из родного гнезда, отравить душу Джонни, чтобы лишить ее расположения и привязанности дяди. Ну что ж, спектакль удался на славу: благодаря ему в глухих чащобах Мату-Гросу она стала несчастной, забитой женой, личной собственностью деспота.

- Что с Вами? – услышала Вероника откуда-то издалека озабоченный голос Аделы. – Вам стало хуже? Рана разболелась еще сильнее? – суетилась сеньора Ботель. – Хайме оставил мне таблетки на случай, если боль усилится. Это легкое снотворное, и, выпив их, Вы уснете.

- Дайте мне эти таблетки, Адела. Мне нужно забыться еще на несколько часов.

“Кастело Бранко, – подумала она. – Джонни… Бедный Джонни, если бы ты только знал!”

***