Ложь (ЛП)

Я беру мобильник и смотрю на номер.

Это Сара, заведующая кафедрой.

Мои глаза расширяются, и внезапно я снова начинаю нервничать.

Отвечаю.

— Бригс.

— Бригс, — говорит Сара. — Я не вовремя?

— Нет, нет, — быстро отвечаю я, закрывая ухо, чтобы слышать ее лучше.

— Я останавливалась у твоего кабинета, но тебя не было, — говорит она. — Просто хотела сообщить, что я поговорила об этом с Филиппом, а также с Чарльзом Ирвингом, так как он выше по должности, и я пыталась получить третье мнение.

Я мысленно стону, чувствуя, как надежда испаряется. Ирвинг ненавидит меня, и Наташу он тоже не любит.

— Так как у вас уже раньше были отношения, мы решили, что теперь вы с мисс Трюдо можете свободно общаться, — говорит она, и не думаю, что раньше выдыхал так громко. — Основываясь на следующем: она не должна когда-либо брать ни одно из твоих занятий и, в любом случае, не может взаимодействовать с тобой в колледже. Это означает: приходить к тебе в кабинет, заглядывать на твой урок, или лекцию, или что-то другое, что может создать неправильное впечатление. То, что вы делаете в свое свободное время за пределами университетского городка - не наше дело. Ей около тридцати, и вы оба взрослые. Но в тот момент, когда любое из правил будет нарушено и репутация программы окажется под угрозой, боимся, тебе придется уйти в отставку.

— Тебе не придется беспокоиться об этом, — говорю ей. Наташа наклоняется на стуле, выжидающе глядя на меня.

— Я доверяю тебе, Бригс, — говорит она. — Ты хороший учитель, и, честно говоря, ты заслужил немного удачи.

Ах. Вот почему я стал исключением. Жалость сыграла не последнюю роль. Ну, я, черт возьми, приму это.

— Огромное тебе спасибо, Сара, — любезно говорю ей. — И передай то же Чарльзу и Филиппу.

Я вешаю трубку, и Наташа уже улыбается мне, подняв брови.

— Ну?

— Они обсуждали это с твоим любимым профессором Ирвином, — говорю я ей.

Ее глаза округляются.

— О, нет, — восклицает она.

Улыбаясь, пожимаю плечами.

— Ну, не знаю, думаю, ты все же нравишься старому ублюдку.

— Что ты имеешь в виду?

— Они сказали, я могу сохранить работу.

Она практически подпрыгивает со стула, хлопая в ладоши.

— Ты серьезно? Бригс, это чудесно! Боже мой. Не могу в это поверить.

— Но когда мы в колледже, должны притворяться, что не знаем друг друга, — говорю ей. — И это значит больше никаких свиданий в кабинете, как сейчас. Но думаю, мы сможем компенсировать все, когда ты переедешь ко мне.

— Что?

— Переезжай ко мне, — умоляю я. — Сегодня. Вечером. Давай возьмем твои вещи и заберем тебя оттуда.

— Ты уверен? — спрашивает она, хотя ее глаза уже сияют от этой мысли.

— Наташа, ты беременна моим ребенком, — напоминаю ей, автоматически улыбаясь этой мысли. Она никогда не станет старой, никогда не перестанет ощущаться потрясающей. — И мы свободны быть друг с другом за пределами колледжа. Нечего бояться. Если у Винтера нет возражений, ты переезжаешь ко мне.

— Ладно, — говорит она, удивленно моргая. — Сегодня вечером?

— Прямо, черт возьми, сейчас, — говорю ей, поднимаясь. — Вставай, пошли. У тебя ведь почти все собрано, да?

Она кивает.

— А Мелисса?

Моя улыбка, вероятно, больше похожа на оскал.

— Не могу дождаться, когда увижу выражение ее лица.

Мы вместе покидаем колледж, оба взволнованы и немного безумны. Все движется так быстро, и все же это не кажется достаточно быстрым. Я хочу, чтобы она была в моей квартире, хочу каждое утро просыпаться с ней, я хочу жить с ней, улыбающейся рядом. Тот факт, что нам просто (в узком смысле) предоставлена свобода, почти ощущается так, словно мы были помилованы в тюрьме, и мы бежим по улицам вместе, прикасаясь друг к другу, целуясь, смеясь, просто укрепляя все это.

Но мы по-прежнему в опасности. Когда мы добираемся до моей квартиры - нашей квартиры - я вынужден бороться с желанием взять ее в тот самый момент, когда мы заходим внутрь. Но нам все ещё надо разобраться с кое-чем важным, и наши нервы не успокоятся, пока мы все не уладим.

Поскольку «Астон Мартин», вероятно, не проедет через город и в него не поместятся все ее вещи, мы должны нанять фургон. К счастью, я видел, как Макс часто доставлял что-то и увозил из «Добровольца» на своем фургоне, поэтому мы направляемся через улицу посмотреть, окажет ли он нам услугу.

— Для тебя, — говорит Макс, бросая мне ключи с большой улыбкой, — все, что угодно. Я просто запишу это на твой счет.

— Спасибо, приятель, — говорю ему, и вскоре я сижу на водительском сиденье стареющего фургона 80-х, направляясь в Уэмбли с Наташей рядом.

Чертовски нервирующая поездка.

Наташа сжимает руки, покусывая губу так, что я боюсь, у нее может пойти кровь.

— Расслабься, — говорю я, кладя руку ей на ногу. — Я здесь. С тобой. Тебе даже не придется смотреть на нее, если ты не хочешь, просто оставайся в фургоне, и я позабочусь об этом.

Она качает головой, шумно выдыхая.

— Я не буду скрывать от нее. Больше нет.

Мы подъезжаем к зданию, и ее лицо вытягивается, когда она видит свет в своей квартире, но, надо отдать ей должное, выходит, и мы поднимаемся по лестнице на ее этаж, пока не оказываемся прямо у ее двери.

— Ты готова? — спрашиваю ее.