Ложь Моего Монстра

Затем мы расписываемся там, где указывает пастор или служащий.

— Объявляю вас мужем и женой. Теперь вы можете поцеловать невесту....

Мужчина еще не закончил говорить, а Кирилл уже притянул меня к себе за загривок и прильнул своим ртом к моему.

Он целует меня так, словно он мой муж.

А я его жена.

Я жена Кирилла.

Я целую его так же страстно, как он целует меня, отвечая на его интенсивность своей.

На этот раз я даю волю счастливым слезам.

Глава 25

Кирилл

У меня есть жена.

И зовут ее Александра Иванова.

Мое восприятие брака было искажено с раннего возраста из-за токсичной и мучительно несовместимой пары Романа и Юлии.

Они научили меня ненавидеть саму идею связывать себя с другим человеком на всю жизнь, поэтому я всегда рассматривал брак как возможность для бизнеса. Ничего больше и ничего меньше.

Однако эти взгляды резко изменились после того, как я стал свидетелем состояния Саши после известия о моей помолвке с Кристиной.

Она плакала без остановки. Я знаю, так как здесь есть камеры, и доступ к ним есть только у меня. Еще хуже было то, что она часто искала способы сбежать от меня.

Я не ожидал многого, когда спросил, хочет ли она стать моей женой, но ее реакция разбудила во мне какую-то чуждую часть. Острое чувство собственничества завладело мной и до сих пор отказывается отпускать.

Комната погружается в тишину после того, как Виктор выпроваживает служащего. Отчасти потому, что я не могу насмотреться на стоящую передо мной женщину, похожую на лучший подарок, который я когда-либо получал.

Ее щеки покрыты розовым оттенком, а губы припухли от того, как жестоко я их только что поцеловал.

Прошло много времени с тех пор, когда она одевалась как женщина, но сейчас на ней не просто одежда. Она надела свадебное платье, чтобы стать моей женой.

Моя. Гребаная. Жена.

Я достаю свой телефон.

— Давай сфотографируемся.

Мужчина сделал несколько наших снимков, прежде чем уйти, но этого все равно недостаточно. Я хочу сохранить этот ее образ навсегда.

Саша кивает и встает рядом со мной. Я притягиваю ее за талию, и она вскрикивает, когда я поднимаю телефон и делаю несколько снимков. Затем я целую ее и делаю еще несколько. Она улыбается мне в губы, и я почти чувствую вкус ее слез счастья.

— Ты чертовски красива, — шепчу я ей в губы, и она вздрагивает.

Ее глаза встречаются с моими.

— Ты и сам выглядишь великолепно.

— Великолепно, да?

— Ты знаешь, что да, — она нерешительно кладет руку мне на плечо. — Могу я пригласить тебя на танец?

— Здесь нет музыки.

— Это легко исправить, — она берет мой телефон и нажимает несколько кнопок, и вскоре после этого комнату заполняет классическая музыка.

— На самом деле я не танцую, — говорю я, когда она кладет телефон обратно в карман.

Ее выражение лица опадает, но она переплетает свои пальцы с моими.

— Я могу научить тебя. Просто обними меня за талию и следуй за мной...

Ее слова обрываются, когда я прижимаю ее к себе, а затем закручиваю ее вокруг себя. Когда она вновь оказывается прижатой ко мне, ее глаза сияют заразительной радостью.

— Я думала, ты не умеешь танцевать?

— Я сказал, что не танцую, а не то, что я не умею, — я несколько раз покачиваю ее в руках, затем вращаю и ловлю.

Она смеется, и ее счастье заставляет меня желать, чтобы мы могли оставаться такими вечно. Редко можно увидеть ее смеющейся, даже когда она в хорошем настроении. Я понимаю, что она стесняется быть слишком открытой.

Сейчас, когда она откидывает голову назад и смеется, эти опасения, кажется, исчезают. Она превосходная танцовщица во всех смыслах этого слова. Она не только дисциплинирована, но и обладает легкой элегантностью движений, как и подобает бывшей богатой молодой леди.

На полпути она обхватывает меня руками за талию и прячет лицо у меня на груди. Моя рука скользит по ее спине, и я ощущаю, как она слегка дрожит, пока мы раскачиваемся в такт музыке.

Иногда, когда она играет роль моего телохранителя, я забываю, что она также может быть ранимой женщиной, которой нужны объятия как форма утешения.

У нее есть черта характера, благодаря которой она любит и заботится всем сердцем.

И эта женщина теперь моя. Полностью. Всецело.

Она никогда, никогда не сможет сбежать от меня.

— Ты засыпаешь? — шепчу я, целуя губами макушку ее головы поверх вуали и в центре короны из роз, которую она соорудила.

Она утыкается носом в мою грудь, качая головой.

— Хорошо, потому что мне предстоит развернуть тебя, помнишь?

Она поднимает голову как раз вовремя, чтобы я успел подхватить ее и поднять на руки. Саша вскрикивает, хватаясь за меня, ее глаза становятся цвета расплавленного ореха.

Мне нравится, что она хочет меня так же сильно, как я хочу ее. Это почти похоже на то, что она не может насытиться мной.

Почти.

Хотя я хочу оставить ее в этом платье навечно, мне также необходимо трахать ее, как мне необходим воздух.

Мой член дергается и требует, чтобы его обслужили с тех пор, как она сказала «Да». Удивительно, что она не почувствовала, как тяжелый вес упирается ей в живот.