Ложь во имя любви

Некоторые эмигранты-аристократы были друзьями ее матери; они приняли ее с распростертыми объятиями – или то было простое притворство? Она терялась в догадках.

Передача отрывочных сведений незаметному французику в передвижной библиотеке оставалась смешным приключением вплоть до событий на следующий день после посещения клуба «Дамнейшн»…

Она заглянула в библиотеку по пути к тете, чтобы вернуть книгу и осведомиться о другой, которую библиотекарь обещал для нее оставить. К ней вышел сам хозяин библиотеки, бледный и расстроенный. Он извинился. Неужели она ничего не слышала?.. Беднягу месье Бертрана нашли у него в комнате убитым! Хуже того, библиотекарь понизил голос, перед смертью его пытали, желая, как видно, вытянуть тайну денежного клада, которой он, разумеется, не владел. Бедняга! Поговаривали, что это дело рук зловещего Убийцы – фанатика, расправляющегося с французами, симпатизирующими новым французским властям. Какое несчастье! Хозяину было крайне неприятно расстраивать леди Стэнбери, и он вызвался самостоятельно отыскать книгу, которую она просила.

Мариса не помнила, как покинула библиотеку, чудом скрыв свой испуг. Сначала она просто жалела беднягу, потом ей стало не на шутку страшно: припомнились прежние случаи, на которые она раньше не обращала должного внимания…

Одна молодая солистка кордебалета была найдена в своей маленькой квартирке задушенной меньше двух недель назад. Ходили слухи, что перед разрывом Амьенского мира она была любовницей высокопоставленного дипломата во французском посольстве. Не успел он отбыть на родину, как она нашла себе нового покровителя, английского полковника, служившего под командованием самого Веллингтона.

Еще раньше один француз, называвший себя дворянским титулом шевалье, был найден мертвым в лондонском закоулке… Совпадения ли все это? Но почему в таком случае у людей не сходит с уст таинственный Убийца? Он неизменно оставлял на своих жертвах метку. Мариса не знала, что это за метка, ибо такие вещи считались неподобающими для дамских ушей. Она, впрочем, и не допытывалась. Сейчас, сидя в карете, она задрожала, словно подцепила лихорадку; тетушка укоризненно заметила, что она очень бледна и должна больше отдыхать.

Однако отдохнуть ей удавалось, только когда она без сил падала на постель. При всей своей внешней веселости Марису сковывал леденящий страх. Ее прошлое, связь с Бонапартами, загадочное и поспешное замужество, даже теперешний круг знакомств – все делало ее положение крайне уязвимым. С каким облегчением она махнула бы теперь рукой на всю компанию милейших эмигрантов-французов, душой которой ей так хотелось стать прежде! Но она не смела, боясь выдать свой страх – или, чего доброго, вину! Она была вынуждена жить по-прежнему, хотя десятки раз на дню мечтала снова оказаться во Франции, а еще лучше – в океане, на корабле, взявшем курс на Новую Испанию.

Филип на несколько дней покинул Лондон, чтобы поохотиться в Личфилде с другом, отец которого владел там охотничьим домиком. Какими бы натянутыми и неопределенными ни были теперь их отношения, Мариса скучала и ждала его возвращения. Она даже не отзывалась на подтрунивания тетушки, твердившей, что племянница чахнет по преданному возлюбленному. Мариса твердо решила, что по возвращении Филипа превратит слухи в правду: вступит с ним в связь и попросит увезти подальше. Герцог Ройс, несомненно, с радостью поможет им замести следы.

Однако по прошествии недели, так и не ощутив реальной угрозы для своей безопасности, Мариса, как и подобает изменчивой молодой натуре, решила, что напрасно дует на воду. Скорее всего агент Фуше не выдал ее перед смертью – да и с какой стати он стал бы ее выдавать? Ведь она так и не сообщила ему ничего существенного, а у него наверняка имелись другие источники сведений. Теперь все это осталось в прошлом, впредь она будет умнее.

До возвращения Филипа оставалось два дня. Солнечным утром, разбуженная горничной, Мариса почувствовала прилив сил.

– Сегодня утром у миледи катание в парке с леди Рептон. Наконец-то выдался прекрасный денек!

Значит, и невозмутимая Симмонс способна чувствовать перемену погоды, остававшейся на протяжении последних дней сумрачной и дождливой! Прихлебывая горячий шоколад, Мариса приветливо улыбалась горничной. Потом, задумавшись, что бы надеть, она наморщила свой изящный носик.

Ей предстояло опробовать новую коляску и специально подобранных в тон гнедых лошадей. Последняя мода требовала от леди умения самостоятельно править лошадьми; Мариса успела взять пару уроков по натягиванию вожжей и полагала, что справится. Салли утверждала, что ей не терпится взглянуть, как Мариса освоила кучерскую премудрость.