Ложь во спасение

– Здравствуйте, Галя. – Голос прозвучал чуть хрипловато, но почти естественно. На губах нарисовалась улыбка. Поза из напряженной превратилась в расслабленную – кажется, он сделал все, что только было в его силах. – Физкульт-привет!

Рыжая девчонка в темно-синем спортивном костюме и ярко-оранжевых кроссовках смотрела на него молча и пристально из-под низко натянутой на лоб такой же оранжевой спортивной шапочки. Шапочка по цвету почти сливалась с волосами, и в полумраке казалось, что никакой шапочки и нет, просто у девушки такая своеобразная прическа с очень низкой, густой и гладкой челкой и рассыпанными по плечам мокрыми кудряшками.

– Здравствуйте, Ахмед, – ответила она насмешливо и остановилась, не доходя до Евгения нескольких ступенек. Придирчиво оглядела его с ног до головы, потом перевела взгляд круглых зеленых глаз на завалившееся набок кресло и поинтересовалась: – Переезжаете?

С виду девчонке было лет семнадцать, хотя при общеизвестной тенденции к акселерации запросто могло оказаться и четырнадцать. Но, судя по ее поведению, Евгения за взрослого дяденьку она считать не собиралась.

– Вроде того, – ответил он неопределенно. – Ас чего вы взяли, что меня зовут Ахмед?

– Ас чего вы взяли, что меня зовут Галя? – ответила она вопросом на вопрос.

Оказывается, это у нее такой юмор, тупо подумал Евгений, не находя в себе сил оценить шутку.

Пришлось извиниться. Едва сдерживаясь, он продолжал улыбаться и глупо хлопать глазами, ожидая, когда же они наконец разойдутся каждый в свою сторону. Но Галя, оказавшаяся не Галей, кажется, так быстро уходить не собиралась.

Она назвала ему свое имя. Он повторил его и тут же забыл, чувствуя, что в карманах непроизвольно сжимаются кулаки.

«Ну же, – уговаривал он ее мысленно. – Давай, топай наверх. Иди своей дорогой, тебя дома заждались уже. На кой черт я тебе сдался?»

– А что это вы ни свет ни заря затеяли переезд? – Круглые глаза подозрительно сощурились, круглое лицо склонилось набок, выражая крайнюю степень любопытства.

Пришлось оправдываться.

– Это не совсем переезд, – объяснил Евгений, решительно шагнув вперед и хватая кресло обеими руками. – Просто решил избавиться от старой мебели, отвезти ее на дачу.

– От старой мебели? – Галя с сомнением оглядела кресло и не долго думая вынесла вердикт: – Какая же это старая мебель? Я помню, вы прошлой зимой ее купили. Ваши грузчики почти целый час лифт держали, пришлось пешком на седьмой этаж топать. Два кресла и диван, я очень хорошо их помню…

Ситуация складывалась абсолютно идиотская. Евгений стоял с креслом в руках, недвусмысленно давая понять, что разговор пора бы закончить. Любопытная девица же продолжала стоять на лестнице, загораживая ему проход, и отступать не думала.

– Старая мебель – очень относительное понятие, девушка. Каждый судит в меру своих материальных возможностей. Пропустите меня. Пожалуйста, – проговорил он ледяным тоном, чувствуя, что последние капли его терпения на исходе. Если сейчас она задаст ему еще один вопрос – он просто бросит в нее это чертово кресло, так хорошо ей запомнившееся. И уж тогда держись, мало не покажется.

– По-жа-алуйста, – пропела девица насмешливым елейным голоском и уже сделала первый шаг назад, но в это время за спиной Евгения послышался звук поворачивающегося в замке ключа.

– Шоу маст гоу он, – пробурчал он себе под нос, не понимая уже, плакать ему или смеяться. Поставив кресло на пол, он обернулся, чтобы поприветствовать очередного зрителя.

Им оказалась семидесятилетняя старушка, разбуженная стуком о входную дверь. Интересно, кто будет следующим?…

– Что это вы тут, молодежь, шумите? – недовольным сонным голосом пробурчала старушка, оглядывая маленькими, сверкающими в темноте, как две черные бусины, глазками действующих лиц – Евгения, рыжую девчонку и кресло.

– Вот. – Евгений развел руками, снова нацепил на лицо вымученную улыбку и повторил историю, уже изложенную рыжей девчонке, которую про себя продолжал называть Галей. Та продолжала оставаться на ступеньке и слушала с большим интересом.

– Другого времени не нашли, что ли? – поинтересовалась старушка, сосредоточив теперь все свое внимание на кресле. Глазки-бусинки, подслеповато сощурившись, словно ощупывали гобеленовую обивку.

«Будь оно неладно! – подумал Евгений. – Будь оно проклято! – Нужно было оставить его на балконе, и не было бы никаких проблем. Не пришлось бы по крайней мере объясняться с половиной подъезда».

– Кто рано встает, тому Бог дает, бабуля, – объяснил он, снова собираясь взяться за свою ненавистную ношу. – С вашего разрешения, я пойду. У меня там внизу машина без сигнализации.

– Кресло-то новое совсем, – как будто не слыша его, пробормотала старушка неодобрительно. – Только запачканное. Так ведь очистить недолго, было б желание…