Ложь во спасение

– Может, как раз потому, что я уже поняла, что вышла за негодяя! Которому к тому же я не очень и нравилась.

Она не могла сказать, чего сейчас в ней больше – негодования, вины или изнеможения.

– И потому, что я – еще до того, как овдовела, а мой ребенок остался без отца, – поняла, что я его не люблю, ни капельки. И он мне тоже даже не нравится.

В горле у Шелби встал ком, грозя прорвать плотину, которую она с таким старанием возводила.

– Но домой ты все равно не вернулась.

– Да, домой я не вернулась. Может, я потому вышла замуж за мерзавца, что сама была бессовестной. А может, я не могла придумать, как мне вытащить себя и Кэлли из того дерьма, в которое я себя загнала. Можно мы пока на этом остановимся? Может быть, хватит для первого раза? Если мы с тобой сейчас будем продолжать, боюсь, я не выдержу и совсем расклеюсь.

Он подошел и сел рядом.

– Пожалуй, я перейду из стадии «рассержен» в состояние легкой досады.

Слезы навернулись на глаза и потекли по щекам, теперь уже Шелби оказалась бессильна.

– Легкая досада – это уже прогресс. – Она повернулась и прижалась лицом к его плечу. – Мне тебя так не хватало! Как будто ты был моей ногой или рукой. Или половиной моего сердца.

– Да уж. – Он обвил ее рукой. – Мне тебя тоже недоставало. Вот почему, чтобы перейти в состояние легкой досады, потребовалось без малого пять лет. У меня к тебе есть вопросы.

– У тебя всегда вопросы.

– Например: почему ты приехала из Филадельфии на мини-вэне, которому больше лет, чем Кэлли, всего с парой чемоданов, несколькими коробками да с плоским телевизором в придачу?

– Это для папы.

– Угу. Вот выпендрежник! У меня и другие вопросы имеются, но я, пожалуй, повременю. Я проголодался и хочу пива. Две большие кружки. А если я тебя сейчас не приведу во двор, мама сама отправится на поиски и надерет мне задницу за то, что я довел тебя до слез.

– Мне надо немного прийти в себя, прежде чем начать отвечать на вопросы. Передышка нужна, понимаешь?

– Это хорошее место для передышки. Ну, идем, нас ждут.

– Ладно. – Шелби поднялась вместе с братом. – А за то, что ты мной слегка раздосадован, я буду слегка раздосадована тобой.

– Это по-честному.

– Ты можешь немного искупить свою вину, если вдвоем с Клэем занесете этот телевизор в дом и вместе решите, куда его повесить.

– Его надо повесить в мою квартиру, но я пока согласен приходить сюда, чтобы его смотреть. И есть папину еду.

– Это тоже по-честному, – решила она.

– А я вообще за справедливость. – Он снова обнял ее за плечи. – Ты уже знаешь, что Эмма-Кейт вернулась?

– Да ты что? Она здесь? А я думала, она в Балтиморе.

– Была, но полгода назад вернулась. Уже почти семь месяцев как. В том году с ее отцом случилась неприятность: упал у Клайда Бэрроу с крыши, сильно разбился.

– Об этом я знаю. Я думала, он поправляется.

– Ну, она, собственно, вернулась, чтобы его выхаживать – ты же знаешь, в каком у нее мама состоянии.

– Беспомощная, как безногий утенок.

– Вот именно. Так вот, Эмма-Кейт побыла тогда пару месяцев. Отца то клали в больницу, то выписывали, то на физиотерапию отправляли, а поскольку она сама медсестра, то толку от нее было больше, чем от кого-то другого. Ее молодой человек тоже периодически наезжал. Хороший парень. Короче говоря, поскольку она взяла такой длительный отпуск, ее с работы поперли – тем более что у них там в Балтиморской больнице бюджет урезали. А может, она сама ушла. Так вот, они с парнем переехали сюда, и ей предложили работу в больнице в Ридже.

– Папа помог?

– Конечно. Говорит, она отличная медсестра. Мэтт – так зовут ее парня – переехал к ней и открыл на пару со своим партнером бизнес. Фирма называется «Починим все».

– А, я видела пикап с такой надписью возле дома Эммы-Кейт.

– Мэтт с Гриффом сейчас делают новую кухню у мисс Битси. Насколько я слышал, ее желания меняются каждые пять минут, так что процесс затягивается. У Эммы-Кейт с Мэттом квартира напротив моей, а Грифф поселился в старом доме Трипплхорна на Пяти опоссумах.

– Нам еще лет по десять было, а этот дом уже начал разваливаться, – припомнила Шелби.

Но сам дом ей нравился.

– Он его приводит в порядок помаленьку. Правда, это работа на всю оставшуюся жизнь.

– Форрест, ты просто кладезь новостей!

Шелби спала на своей подростковой кровати, но на новом матрасе и, несмотря на прохладную ночь, оставила окно приоткрытым, чтобы в комнату шел воздух с гор. Проснувшись под шум дождя, она свернулась калачиком и улыбнулась, слушая мирное постукивание капель по крыше. «Сейчас встану, – сказала она себе, – всего минуту. Проверю, как там Кэлли, и соображу ей какой-нибудь завтрак. Потом начну разбирать вещи и займусь другими делами, которые ждут своего часа. Всего через пять минут».

Когда она проснулась снова, дождь почти утих, превратившись в туманную морось, и вода теперь в основном капала с листьев и из водосточных труб. Сквозь стук воды Шелби слышала птичий щебет. Уж и не припомнить, когда она в последний раз просыпалась под пение птиц.

Она перевернулась на другой бок и, взглянув на красивые стеклянные часы на тумбочке, стрелой вылетела из постели.