Ложись

— Не надо иронизировать. Можешь сомневаться во всем, что я расскажу, только не в моей искренности. Если хочешь знать, вышла я за Хосе Луиса совсем не потому. Но мое отчаяние сыграло не последнюю роль. Думай что хочешь, только было именно так. А ты… Скажи мне честно: чем бы ты мне помог? Абсолютно ничем! Согласись! Хосе Луис казался мне хорошим парнем, он всячески старался доказать, что любит меня, у него большое состояние… Нет! Нет! Не нужно ничего говорить. Признаюсь, именно это все и решило. Я всегда мечтала быть богатой, после смерти дяди не думала ни о чем другом. Хосе Луис обещал мне блестящее будущее, засыпал подарками. Кроме того, мои друзья, моя сестра, родители — все уговаривали меня. А ты был далеко и не мог защитить меня от них и от меня самой. Я продолжала писать тебе, хотя у нас с Хосе Луисом было все решено, потому что не могла отказаться от твоей любви. Да, я поступила очень плохо, я всегда была эгоисткой. Думала только о себе и не думала о том, какую боль причиню тебе. Не знаю, почему я вела себя так, не знаю также, на что надеялась. Больше я не могу ничего сказать. Я хотела сохранить твою любовь до последнего мгновения и даже потом, точно моя свадьба… Нет, не знаю, ничего не знаю! Умоляю — прости меня.

— Не кажется ли тебе, что ты выбрала очень удобную позицию: сперва хладнокровно разбивать жизнь другим, а потом просить прощения?

— А не прощать? Разве это не значит быть еще более жестоким. Я тоже страдала, и наверняка больше тебя.

— Ты?

— Да, Аугусто. Мой муж не любит меня и никогда не любил. Я была для него лишь прихотью, и он заплатил за меня цену, которую с него потребовали. Но он уже пресытился мною. Стыдно признаться, но вскоре после свадьбы я застала его со служанкой. Они целовались. И теперь он часто проводит время с женщинами вроде нее. Ты не можешь себе представить, какие унижения я должна терпеть.

Парк погрузился в темноту. По дорожкам струился волшебный свет луны, он лился с деревьев на газоны, и казалось, что это маленькие лужицы после недавнего дождя.

Берта продолжала. В голосе ее звучали горечь и боль. Эту женщину он любил. Над ней издевались, ее заставили страдать. Она была беспомощна, как ребенок, и несчастна. Аугусто так хотелось поддаться состраданию и особенно неожиданному счастью быть с ней, быть в «последний раз», говорить, просто чувствовать ее рядом, забыв обо всем на свете. Но Берта причинила ему столько горя. «Как она страдает! Ведь она любила меня», — думал Аугусто все еще со злостью.

Берта замолчала. Теперь, после признания, она испытывала унижение и стыд. «Он разлюбил меня», — решила она.

— Прощай, Аугусто.

Берта повернулась и пошла, не пожав ему руки.

Деревья отбрасывали густую тень, которую, словно ковер или покрывало, кто-то перебросил через ручеек света, струившийся по дорожкам. Берта перешагнула через него своими стройными, тонкими ногами, изящная, как средневековая дама.

И тогда он будто пробудился от тяжелого сна. Желания мстить больше не было. Берта уходила, уходила навсегда. Она страдала. А он любил ее, любил и простил всей душой, всем сердцем. Напрасно старался он задушить в себе щедрое благородство любви.

— Берта!

Девушка остановилась. Аугусто пошел к ней, ошеломленный, раздираемый противоречивыми чувствами. Гнев еще бушевал в нем, но сильнее было желание утешить ее, расцеловать.

— Я понимаю, Берта, что ты страдала, и прощаю тебя. Но зачем ты сделала это, зачем? — воскликнул он, схватив ее руки.

Берта разразилась судорожными рыданиями.

Взволнованный, Аугусто, шепча ласковые слова, притянул девушку к себе. Наконец она успокоилась, подняла голову, лицо ее было мокро от слез.

— Я хочу знать только одно, Аугусто, ты еще любишь меня?

— Но, Берта!

Аугусто хотел сказать, что ей не следует спрашивать об этом, как ему отвечать, что он не смеет ее, их обоих подвергать бесчестью.

— Я любила только тебя, — все больше волнуясь продолжала Берта. — И никого другого. Я не знала, что делаю, Аугусто. Но я имею право на счастье! Хотя бы на капельку счастья!

— Берта! Умоляю тебя!

— Люблю тебя! Знаю только это и еще то, что я очень несчастна, — сказала она и потянулась к нему.

Аугусто поцеловал ее. Теперь он был уверен в том, что вновь нашел Берту.

Глава тридцать вторая