Ложится мгла на старые ступени

Говоря об объективном и двухсубъектном повествовании, Вы ссылаетесь на очень вторичную в части, посвященной повествованию, работу С. Л. Степанова 2001 г., который вещает так, как будто на эту тему не писали ни В. Н. Волошинов, ни Бахтин, ни Виноградов, ни Б. Успенский, ни — специально в связи с Чеховым — Гурбанов, Л. Барлас, Ковтунова, Н. Кожевникова и мн. др. Видимо, он человек молодой. Поддерживать такую беззастенчивость мы не должны для поддержания нормальной научной атмосферы, которая должна исключать формальные сноски без ответственности за них. Далее идет ссылка на не менее вторичное высказыванье Манолакева, где новым является только модное словосочетание «два нарративных режима».

Ссылаясь на меня (№ 12), вы почему-то выбрали маленькое упоминанье о «Палате № 6» в общем ряду, выглядящее этикетным{6}. Меж тем в «Поэтике Чехова» есть подробный разбор (с. 75–78) типа повествования в этой повести — с подсчетами глав, насыщенных «мыслью и словом главного героя», а также других персонажей, о том, что повествование «Палаты № 6» «выбивается из типичной для второго периода повествовательной манеры», о степени субъективности повествователя и т. д. и т. п. Я с интересом принял бы любую полемику, но несколько странно умолчание. Я все же боюсь быть неверно понят — что недостаточно ссылок на меня. Этого, поверьте, — ни тени. Ссылок после ПЧ по всему миру более чем, как выражаются сейчас. Речь не обо мне (и других) — речь о Вас.

Кстати, не так прост и вопрос о тургеневских реминисценциях — в частности, пейзажных описаниях. Современный слоган «тургеневский код» тут не спасет, простым упоминанием отделаться не удастся; проблема, поставленная еще А. С. Долининым и Г. А. Бялым, слишком сложна. О повествователе в «Цветах запоздалых», что его позиция там «не отличалась оригинальностью» (ПЧ, с. 20) уже после меня писали неоднократно. Предельная корректность в сносках, предшественниках, названиях статей и книг — это, конечно же, наш modus vivendi.

[В связи с этим хочу затронуть еще один сюжет — я не говорил Вам об этом ранее, но статья показала, что, видимо, стоит. Пишу это со стесненным чувством.

Название Вашей книги «Между “есть Бог” и “нет Бога”» повторяет, как Вы хорошо знаете, заглавие моей статьи. Она была прочитана в качестве доклада, который Вы слышали в Баденвайлере 23 октября 1994 года, а затем напечатана в № 9 «Нового мира» за 1996 г. (более чем за год до выхода Вашей книги) и вскоре попала в Интернет. Я бы не стал упоминать про это, но мне говорили об этом уже несколько человек, в том числе одна критикесса, не имеющая к Чехову никакого отношения. Такое повторение тем более было ненужным, что Ваша серьезная книга — совсем о другом[62].]

Но вернемся к нашей статье.

Меня совершенно не удовлетворил Ваш ответ на вопрос, вынесенный в заголовок статьи: «Возможно, писатель уходил от прямого публицистического слова, боясь, что читатели прочтут повесть как психиатрический этюд, поставят знак равенства между “Палатой № 6” и “научным” “Островом Сахалином”. Оснований для такого прочтения в тексте больше чем достаточно. Автор, не нагружая читателей медицинской терминологией, дает полную клиническую картину заболеваний своих героев. Условно-литературный повествователь — знак для читателя, что речь идет не о том, как люди сходят с ума, а о художественном открытии» (с. 6).

Исследователь, приступающий к рассмотрению такого сложного вопроса, почему Чехов обратился к той или иной форме повествования, не может ограничиться ответом, ориентирующимся только на содержание данной повести. Я вообще очень сомневаюсь, чтобы сама по себе тема заставила автора изменить уже сложившуюся повествовательную систему. В 1888–1892 гг., период напряженных поисков, он пробует разные манеры, типы рассказчика, повествования. Подумать только: «Степь» — «Именины» — «Скучная история» — «Бабы» — «Дуэль» — «Попрыгунья»! Исследователь, взявшийся за данную тему, должен быть готовым отойти от привычных понятий об «идее», которая в произведении определяет всё, но находиться во всеоружии представлений о всей нарративной системе Чехова этого времени и соотнести ее с «Палатой № 6». Вы же ограничиваетесь беглыми некими психологическими («боясь», «знак для писателя») предположеньями.

В статье есть хорошие мысли, но они — увы — никак не связаны с решением, как Вы выражаетесь, «загадки» повествовательной структуры. А Ваши пассажи о «синтаксических конструкциях с противительным союзом “но”» и словах, «подчеркивающих неизменность бытия» (с. 3) — я даже не знаю, что об этом сказать.

В настоящем своем виде статья ниже Ваших возможностей, производит впечатленье спешки и, с моей точки зрения, может только повредить Вашему уже упрочившемуся научному имени.

Из всех авторов «Чеховианы» такое подробное письмо я посылаю только Вам.

Если Вы найдете возможность учесть мои замечанья, то у Вас еще есть время — до 15 мая.

Желаю Вам всего самого доброго

Ваш А. Чудаков