Ложная память

— Я знаю, что спрятано в этих ящиках, — взволнованно сказала она, имея в виду ножи и другие острые предметы.

Дасти игриво подмигнул.

— Зато я знаю, подо что ты спрятала руки.

— Черт побери, ты не мог бы относиться к этому посерьезнее?

— Если я начну так себя вести, то мы оба, пожалуй, очень скоро прикончим сами себя.

Марти еще сильнее нахмурилась, но тем не менее про себя признала мудрость слов мужа.

— Ты пьешь свое молоко, пожираешь пончик с кремом… Не похоже, чтобы ты намеревался сделать харакири.

— Я считаю, что самый верный способ для того, чтобы прожить нормальную и, возможно, долгую жизнь, — ответил он, сделав последний глоток, — это выслушать все, что говорят эти нацисты от здравоохранения, а потом сделать все с точностью до наоборот.

— А что, если завтра они скажут, что самая здоровая диета для тебя — это чизбургеры с жареной картошкой?

— Тогда я буду есть фальшивый сыр из соевого молока и сырую проросшую люцерну.

Споласкивая стакан, он повернулся к Марти спиной. Она резко окликнула мужа: «Эй» — и он сразу же повернулся к ней и так и стоял, вытирая стакан, так что у нее не было ни малейшей возможности подкрасться к нему и нанести смертельный удар консервной банкой со свининой и бобами.

Они просто не могли вывести Валета на его священный утренний променад. Марти наотрез отказалась оставаться в доме одна, в то время как Дасти отправился бы на прогулку с собакой. А если бы она отправилась с ними, то наверняка вся извелась бы от смертельного страха, что может толкнуть Дасти под проходящий грузовик и засунуть Валета под электрическую газонокосилку какого-нибудь садовника.

— Во всем этом есть одна чертовски забавная сторона, — вдруг сказал Дасти.

— В этом нет ничего забавного, — мрачно возразила Марти.

— Скорее всего, мы оба правы.

Дасти открыл черный ход и выпустил Валета в огороженный задний двор, где собаке предстояло провести утро. Погода была прохладной, но не холодной, дождя не обещали. Он поставил полную миску с водой около двери и повернулся к собаке:

— Делай свои кучи, где хочешь, я потом за тобой уберу, только не считай, что это новый порядок.

Он закрыл дверь, запер замок, посмотрел на телефон, и тут-то и случилась эта странная вещь. Они с Марти заговорили одновременно, перебивая друг друга.

— Марти, я не хочу, чтобы ты неправильно меня поняла…

— Из всего мира у меня надежда только на доктора Клостермана…

— …Но мне кажется, что нам действительно следует подумать…

— …Но результаты анализов могут быть готовы только через несколько дней…

— …Узнать еще одно мнение…

— …И насколько я ненавижу саму эту мысль…

— …И не второго терапевта…

— …Думаю, что нужно качественно определить мое состояние…

— …А специалиста…

— …Психиатра…

— …В области тревожных состояний…

— …С большим опытом…

— …Кого-то вроде…

— …Мне кажется, это мог бы быть…

— …Доктор Ариман.

— …Доктор Ариман.

Они одновременно произнесли это имя и, разинув рты, уставились друг на друга в наступившей тишине.

— Похоже, мы слишком давно женаты, — сказала Марти после долгой паузы.

— Еще немного, и мы станем совершенно одинаковыми.

— Я не сошла с ума, Дасти.

— Я знаю.

— Но все же позвони ему.

Дасти подошел к телефону, набрал справочную службу и узнал номер офиса Аримана. Он продиктовал автоответчику просьбу о приеме и назвал номер своего сотового телефона.

ГЛАВА 43

Спальня в квартире Скита была меблирована и украшена ничуть не богаче, чем келья какого-нибудь монаха.

Втиснувшись в угол, чтобы как можно сильнее ограничить возможность действий, если вдруг ею вновь овладеет стремление к убийству, Марти стояла, скрестив руки на груди и зажав кулаки под мышками.

— Но почему ты не сказал мне об этом вчера вечером? Бедный Скит опять оказался в лечебнице, а я до сих пор ничего об этом не знала.

— У тебя было достаточно своих забот, — ответил Дасти, копаясь под аккуратно сложенной одеждой в нижнем ящике комода, настолько простого, что можно было подумать: тот, кто его делал, руководствовался строгими религиозными принципами, согласно которым мебель в функциональном стиле Шейкера была до греховности вычурной.

— Что ты ищешь? Его запасы зелья?

— Нет. Если у него осталось хоть что-то из наркотиков, то потребуются целые часы для того, чтобы их разыскать. Я ищу… Видишь ли, я сам не знаю, что ищу.

— Нам нужно через сорок минут быть у доктора Клостермана.

— У нас еще полно времени, — ответил Дасти, переходя к следующему ящику.

— Он что, пришел на работу, накачавшись?

— Да. И спрыгнул с крыши дома Соренсонов.

— Боже мой! Он сильно разбился?

— Нисколько.

— Совсем нисколько?

— Это длинная история, — уклонился Дасти, выдвигая верхний ящик комода.

Он совершенно не собирался сообщать ей, что свалился с крыши вместе со Скитом, по крайней мере сейчас, когда она пребывала в таком состоянии.

— Ты что-то скрываешь от меня! — заявила Марти.

— Ничего не скрываю.

— Тогда о чем ты умалчиваешь?

— Марти, давай не будем заниматься играми с семантикой, ладно?

— В такие моменты становится совершенно ясно, что ты сын Тревора Пенна Родса.