Ложная память

Просушив руки, Ариман вернулся в спальню. Там он поставил на стол фигурки маршала Диллона и задиры-бандита друг против друга, как на дуэли.

— Бах, бах, бах! — сказал он и щелкнул пальцем по убитому маршалу с такой силой, что фигурка врезалась в стену и отлетела от нее на добрых двадцать футов.

Маршалы и бандиты.
Стреляют друг в друга под солнцем Запада.
Стервятники всегда сыты.

Он чувствовал себя лучше.

Подали обед.

Жизнь была хороша.

Как и смерть, когда вы к ней причастны.

* * *

Из высокогорной пустыни на пустынную возвышенность. Перепад высот между Санта-Фе и Альбукерке составлял более двух тысяч футов на протяжении шестидесяти миль. Дасти преодолел это расстояние за девяносто минут. Вместе с высотой сила бурана уменьшилась, но снег внизу шел так же обильно.

Они нашли подходящий мотель и зарегистрировались, расплатившись наличными, так как опасались, что утром кто-нибудь попытается разыскать их по кредитным карточкам.

Положив вещи в комнату, они отогнали «БМВ» в переулок на расстоянии около мили от мотеля. Там он, скорее всего, не привлечет к себе особого внимания и может простоять несколько дней. Дасти хотел сделать это один и предложил Марти подождать его в номере. Но она отказалась расстаться с ним.

Второй тряпкой из багажника Марти протерла руль, приборную панель, ручки двери и другие поверхности, к которым они могли прикасаться.

Дасти не оставил ключей в автомобиле. В него могли забраться подростки, желающие покататься и во что-нибудь врезаться. В таком случае полицейские сразу же найдут по номерам владельцев машины, свяжутся с ними, и институт немедленно переместит свои поиски в Альбукерке. Он запер автомобиль и опустил ключи в решетку ближайшего уличного водостока.

Они шли назад в мотель сквозь густой снегопад, взявшись за руки. Ночь была холодной, но не такой морозной, и ветра, который так бурно разыгрался на высокогорье, здесь не было.

В любую ночь, предшествующую этой, прогулка оказалась бы приятной, даже романтичной. Но теперь в восприятии Дасти снег связывался со смертью, и он подозревал, что эти два понятия будут пребывать в его сознании связанными одно с другим всю оставшуюся жизнь, а потому ему лучше будет проводить зимние месяцы на благоухающих берегах Калифорнии.

В ночном магазине они купили белый хлеб, пакет сыра, баночку горчицы, кукурузные чипсы и пиво.

Пробираясь между полками с продуктами, которые нужно было выбрать — это занятие прежде всегда сильно раздражало его, — Дасти был настолько исполнен эмоций, настолько благодарен судьбе за то, что остался жив, настолько рад, что Марти находится рядом с ним, что ноги у него подкосились и он чуть не опустился на колени. Ему пришлось опереться на полку и притвориться, что он читает наклейки на консервных банках.

Если в этот момент в магазине его видели посторонние, то, вероятно, они так и подумали. Но Марти ему обмануть не удалось. Она остановилась рядом с ним, обняла одной рукой за шею и, притворяясь, будто тоже рассматривает банки, прошептала:

— Я так люблю тебя, милый.

Вернувшись в номер, он позвонил в авиакомпанию и попросил билеты на самый ранний утренний рейс. Свободные места нашлись, и Дасти назвал номер своей кредитной карточки, но лишь для того, чтобы забронировать их. Он попросил агента не снимать деньги со счета.

— Я предпочитаю заплатить наличными, когда приду завтра за билетами.

Они очень долго мылись очень горячей водой. Когда они закончили принимать душ, миниатюрные кусочки мыла почти полностью истаяли.

Прямо за своим правым ухом Дасти обнаружил свежую ссадину, на которой запеклась кровь. Вероятно, он стукнулся, когда автомобиль катился под откос. До сих пор он даже не чувствовал повреждения.

Сидя в кровати, расстелив банное полотенце вместо скатерти, они сделали бутерброды с сыром. Банки с пивом они положили в набитую снегом корзину для бумаг.

Бутерброды и чипсы не были на вкус ни хорошими, ни плохими. Это была просто какая-то еда. Топливо, необходимое для того, чтобы продолжать движение. А пиво должно было помочь им спать, если, конечно, удастся заснуть.

Они мало разговаривали, пока ехали из Санта-Фе, и немного сказали за ужином. В предстоящие годы, если, конечно, им повезет и у них впереди окажутся годы, а не часы или дни, они, вероятно, никогда не будут много говорить о том, что произошло на развалинах древнего индейского поселения. Жизнь была слишком коротка, и не следует вспоминать кошмары, когда есть сладкие сны.

Слишком измученные для того, чтобы говорить, они ели и смотрели телевизор.

Телевизионные новости были полны изображений военных самолетов. Ночные взрывы где-то далеко, за полмира от них.