Ложная память

Из Санта-Фе прилетели Чейз и Зина Глисон. Они привезли с собой большие связки красного перца чили и множество других юго-западных сокровищ. Разрушенные злобной клеветой репутации матери и отца Чейза были полностью восстановлены, и к настоящему времени ни у одного из бывших учеников школы «Зайчик» не проявлялось никаких ложных воспоминаний о якобы имевших место преступлениях.

Поздно ночью, когда гости разошлись, три члена семейства Родс, со всеми их восемью ногами и одним хвостом прижались друг к другу в огромной кровати. С учетом преклонного возраста Валету наконец предоставили некоторые права на вольное обращение с мебелью, в том числе и пребывание в кровати до тех пор, пока это устраивает хозяев.

Марти лежала на спине, а Валет растянулся поперек ее ног, и она чувствовала благородную пульсацию его большого сердца близ своих лодыжек. Дасти лежал на боку рядом с нею, и неторопливый размеренный ритм его сердца отдавался в ее руке.

Он поцеловал ее в плечо, и в шелковистой теплой темноте она сказала:

— Если бы только это могло длиться вечно.

— Это будет вечно, — пообещал он.

— У меня есть все, о чем я когда-либо могла мечтать, кроме дорогой подруги и отца. Но, знаешь что…

— Что?

— Я люблю свою жизнь не потому, что она похожа на мечту, а потому, что она реальна. Все наши друзья, всё, что мы делаем, где бываем… В моих словах есть хоть какой-то смысл?

— Еще какой, — заверил Дасти.

В ту ночь ей снился Улыбчивый Боб. Он был одет в свою черную робу с двумя светоотражающими полосами вдоль рукавов, но не шагал сквозь огонь. Они шли рядом по склону холма под голубым летним небом. Он говорил, что гордится ею, а она просила прощения за то, что была не настолько храброй, каким был он. А он упорно доказывал, что она храбра настолько, насколько это вообще можно представить, и что ничего, пожалуй, не могло принести ему больше радости, чем знание о том, что в течение будущих лет ее добрые сильные руки будут приносить покой и исцеление самым невинным существам в этом мире.

Когда она пробудилась от этого сна среди ночи, присутствие отца, которое она ощущала во тьме, оставалось столь же реальным, как похрапывание Валета, столь же реальным, как рука Дасти у нее под головой.