Ложная слепота

Как себя чувствуют люди, у которых забрали зрение богов, чье жалкое, убогое существование преследуют смазанные и неразличимые воспоминания о возвышенном? Неудивительно, что люди подсаживаются, и что некоторых приходится насильно вырывать из разъемов, не слушая их криков.

Покончить с жизнью, тлеющей в тени такого пламени… Боже, это почти акт милосердия.

– …это распространенное недоразумение, – говорит Латтеродт. – Рой – не пазл из тысячи крохотных личностей, а единое целое. Джим Мур не превращается в Супермена: когда рой активен, его не существует. Если только не понизить время задержки.

– Так даже хуже.

Она с легким нетерпением качает головой:

– Если бы все было настолько плохо, вы уже знали бы об этом. Вы сами – роевой разум и всегда им были.

– Если таков ваш взгляд на субординацию…

– Каждый человек – это рой.

Он фыркает.

Она не унимается:

– У вас два мозговых полушария, правильно? Каждое способно обеспечивать работу отдельной личности, и даже нескольких. Если одно из полушарий отключить, например, с помощью анестезии или достаточной транскраниальной стимуляции, со вторым ничего не случится, оно будет работать по-прежнему. И знаете, что? Оно будет не таким, как вы. Возможно, у него появятся другие политические предпочтения, пол и, черт возьми, даже чувство юмора. Все это – пока не проснется другое полушарие, мозг не сольется воедино и снова не станет вами. Так скажите мне, полковник, страдают ли прямо сейчас ваши полушария? Живет ли там в эту самую минуту уйма личностей? Во рту кляпы, руки-ноги связаны и все думают: «О, великий Ганеша, я в ловушке! Если бы рой выпустил меня погулять!»

«Я не знаю, – понимает он. – Откуда мне знать?»

– Разумеется, нет, – Латтеродт отвечает сама себе. – Они просто таймшерят. И все совершенно прозрачно.

– А психоз после слияния – городская легенда, которую распространяют конспирологи.

Она вздыхает:

– Нет, психоз реален. И это трагедия, которая испортила тысячи жизней. Все так, но он – целиком и полностью результат дефектной технологии интерфейса. И у наших парней его не бывает.

– Не каждому так сильно повезло, – говорит полковник.

Подходит человек с косметическими хлорофиллами в глазах и приносит заказы. Латтеродт улыбается ему, начинает копаться в салате из клонированного краба. Полковник перебирает кусочки авокадо, хотя почти не помнит, как их заказывал:

– Вы когда-нибудь посещали Разум Мокши?

– Только в вирте.

– Вы же знаете, что своему опыту в вирте нельзя верить.

– Верить нельзя ничему, что вы испытываете даже за этим столом. Разве вы видите огромное слепое пятно прямо перед глазами?

– Я сейчас говорю не о природе, а о том, что действует с определенной целью.

– Хорошо, – она жует и говорит с набитым ртом. – Какая цель у Мокши?

– Никто не знает. Восемь миллионов человеческих разумов, связанных воедино, которые… просто лежат. Конечно, вы видели трансляции из Бангалора и Хайдарабада, все эти прекрасные условия, чистота с умными постелями, которые тренируют тела и закаляют мышцы. А вы видели узлы, которые живут у черта на рогах, где-нибудь в пятистах километрах от ближайшего населенного пункта, на конце убитого проселка? Людей, у которых нет ничего, кроме койки, хибары и роутера у деревенского колодца?

Она не отвечает. Он принимает молчание за «нет».

– А вам надо бы нанести туда визит. У некоторых есть люди, которые за ними следят, у некоторых – нет и этого. Я видел детей, покрытых вонючими язвами и лежащих в собственном дерьме; людей, у которых выпала половина зубов, так как они подключены к рою. Им все равно! Они не могут иначе, так как их больше нет, а рою глубоко плевать на те части, из которых он построен, так же как нам…

Человеческие факелы, пылающие в эквадорском дождевом лесу…

– …наплевать на клетки собственной печени.

Латтеродт изучает свой бокал:

– Они сами к этому стремятся, полковник. К свободе от сансары. Я не стану говорить, что сделала бы такой выбор сама. – Она опять смотрит на полковника, прямо в глаза и не отводит взгляд. – Но вас беспокоит не это.

– С чего вы взяли?

– Неважно, насколько вы не одобряете их образ жизни, но восемь миллионов душ, лежащих в счастливой кататонии, не представляют военной угрозы.

– Вы в этом уверены? Можете себе представить, какого рода планы зреют в разумном существе с массой в восемь миллионов человеческих мозгов?

– Покорение мира, – невозмутимо кивает Латтеродт. – Ведь в дхармических верованиях только об этом и написано.

Он не смеется:

– Люди придерживаются веры и соблюдают учение. Рой – это нечто совсем другое.

– И если они – угроза, – тихо произносит она, – что такое мы?

Она имеет в виду своих хозяев. И ответ есть: «Вы ужасны».