Ложное счастье

Дома вопрос красоты не поднимался. Никогда. Свою мать я не знала, а отцу было важно лишь мое идеальное обучение, порядочность и ответственное отношение ко всему, что он считал необходимым. Мне даже в голову никогда не приходило спросить его, считает ли он меня красивой. Пфф… спросить такое… у него? Нет, у меня даже мысли не закрадывались такие.

Мой отец всю жизнь проработал преподавателем в военной академии. У него было воинское звание, и он очень им гордился. Методики своего преподавания постоянно улучшал, преобразовывал, дорабатывал, делая их все более жесткими. Практиковал их и на своих подопечных, и на мне заодно. Думаю, в своем восприятии он вообще не отделял меня от своих учеников.

В общем, свою профессию военного преподавателя он полностью оправдывал – был жестким, авторитарным, безэмоциональным, холодным – и в работе, и в жизни. С твердыми принципами и непоколебимыми ценностями. И в эти ценности не входили нежность, разговоры по душам, объятия, поддержка.

Красота, отношения полов, как и любые девичьи проблемы, были для него несущественными, глупыми и вообще не стоящими внимания. Об особенностях женского организма я узнавала от подруги Тани, за отношениями между девочками и мальчиками наблюдала издалека, а красота… этот вопрос был для меня закрыт. Я с детства усвоила, что внешняя привлекательность – это не обо мне.

Только при этом я оставалась обычной, нормальной девочкой, с обычными, нормальными желаниями. Мне хотелось нравиться ребятам, хотелось влюбляться, хотелось, чтобы меня любили… Очень хотелось!

И мне казалось, что когда я найду своего идеального, свою половинку, тогда я стану по-настоящему счастливой.

Но пока с этим не складывалось. Влюбиться не получалось. Мне нравились, я нравилась, но дальше нескольких свиданий не заходило. Об отношениях и речь не шла.

А может, права Алена, и я просто не на тех смотрю, не тех выбираю. Возможно, стоит посмотреть на таких вон, как Даня…

Перед глазами сразу возник образ лохматого худощавого парня в очках, смотревшего на меня глазами верной собаки, и меня передернуло. Даня не вызывал у меня ничего, кроме желания обнять и пожалеть. Нет-нет, даже думать в эту сторону не хотелось. Брр…

Наверное, следует вообще это прекратить: искать, ждать, надеяться. Мне бы с тремя горе-поклонниками разобраться, а потом…

Кто знает, может счастье и не в любви совсем. Может, в чем-то другом.

Знать бы только в чем.

Глава 4.

Быстрой пружинистой походкой, выдающей мою плохо скрываемую злость, я шла по коридору общаги по направлению к выходу. Эта моя новая соседка Яна была просто чудовищем. Грубая, нахальная, шумная, не знающая ничего о личных границах, она чуть ли не с порога заявила, что любит громко слушать рок, и ей плевать, что об этом думают окружающие, «не нравится – иди зубри свои курсовые на улицу». И это еще ничего, сегодня она в своей бесцеремонности превзошла все мои ожидания.

Вернувшись в комнату после пар, я обнаружила свою одежду сваленной в кучу на кровати. Видите ли, Яна решила, что мои вещи занимают слишком много места в шкафу, и вместо того, чтобы их отодвинуть, она просто их вышвырнула, мол, разберешься сама потом, чего куда деть.

Мои вещи, и, судя по всему, я тоже, видите ли, ей мешали, и она решила установить здесь свои порядки. От подобной наглости я буквально дар речи потеряла, и не нашлась что ответить. Попыталась возмутиться, но тут же сдулась: Яна была раза в два больше меня, и вид у нее был такой… ну знаете, угрожающий и самоуверенный, что не возникало сомнений – она не понимает слов и аргументов, таким понятен лишь язык силы. И этой самой силы у меня, увы, не было. Я для нее – мелкая букашка, прихлопнет – не заметит.

Вот бы папа сейчас позлорадствовал, довольный тем, что в очередной раз его слова подтвердились: прав тот, в чьих руках сила. В очередной раз упрекнул бы меня в том, что не пошла по родительским стопам и не поступила в военную академию. В очередной раз обвинил бы меня, в том, что я «не такая», совсем не похожа на него, и даже на свою мать, которую он хоть и не знал толком, но все равно почему-то считал «упрямой и сильной женщиной».

Маму мою звали Лиен, и была она коренной китаянкой, приехавшей в нашу страну по университетской программе обмена студентами. Даже не знаю, как им с отцом удалось пересечься: мама училась на врача, отец, как нетрудно догадаться, на военного офицера. Может, они познакомились где-то на вечеринке, или в клубе, не знаю: отец никогда не рассказывал, отмахивался, сколько бы я расспрашивала.

Думаю, я – просто результат одноразового безответственного секса, при отсутствии контрацепции. Вот так банально и некрасиво. Я почти уверена, что никакой прекрасной романтической истории между ними не было. Папа не любил Лиен. Поэтому наверняка не смог полюбить и меня – продукт их скоротечной связи.

Может быть, они бы даже не встретились после того случая, если бы не я. Думаю, я явно испортила жизнь им обоим, и почти уверена, что папа настаивал на аборте. Может и зря мама не согласилась…