Ложное соглашение

Разговор был очень интересным. Нужно собрать ребят и узнать, что за существо ходит по улицам. Так Белка вернет расположение к себе, избежит ненужных наказаний за то, что было просто недоразумением.

Может, если боги улыбнуться, и он сыграет все верно, он узнает, что Виддершинс скрывает от Искателей.

Разум пылал от планов и возможностей, Белка пошел по коридорам, направляясь к дождливым улицам Давиллона. Это не должно оказаться таким сложным. Все же это странное существо действовало неделю, атаковало по ночам, но никого не убило. Неужели это опасно?

* * *

Констебль Карвиль поднял руку в салюте, Паскаль Сорель с перевязанной рукой подошел к посту. Сорель кивнул в ответ.

— Отчет?

Карвиль выпрямился и сообщил, что ничего важного не произошло. Они знали, что это было тратой времени, но процедура была процедурой.

Они получили назначение как шанс отдохнуть после хорошо выполненной работы, и в случае Сореля это был шанс прийти в себя от раны, хоть без дождя было бы приятнее. Традиция и закон требовали, чтобы несколько стражей стояли у стен Давиллона каждую ночь, смотрели, чтобы нарушители не пробрались, а курьеры и путники, чьи намерения были срочными, не ждали у ворот до рассвета. В теории, идея была хорошей, а долг — важным. На практике они несколько часов стояли без дела. В темноте. Раньше приходили опоздавшие путники, но Давиллон теперь страдал от недовольства Церкви, и путники редко прибывали даже днем.

Карвиль был частью операции в поместье Дюкара, он был одним из тех, кого нарядили слугой. Его волосы были темнее, чем у Паскаля, и он был чуть полнее, но они все равно были похожи, особенно, когда оба были в черно-серебряной форме стражи.

— Другими словами, — сказал Паскаль, когда Карвиль закончил отчет, — тебе скучно, как аристократу без зеркала.

Другой фыркнул, кивая. Они бы не вели себя так при Бониарде, но как солдаты одного ранга — хоть Паскаль был старше на год — они могли вести себя немного вольно.

— Хорошо, констебль, — сказал Паскаль. — Ты знаешь, что делать. Свисти, если что, — и он пошел дальше вдоль стен, чтобы проверить другие ночные посты. Карвиль отсалютовал во второй раз, стоял так, пока Паскаль не ушел, а потом сгорбился у стены города, стараясь не кривиться, когда холодный дождь, скопившийся в шляпе, полился по его шее.

Прошло несколько холодных минут, и он сомневался, что видел это. Казалось, это была плотная точка среди капель, может, игры ветра. Но точка приблизилась и стала силуэтом человека с длинными конечностями. Он странно двигался. Плечи дергались, ноги спотыкались, ехали по грязной тропе. Это напоминало балет, жуткое скольжение. Путник двигался, казалось, отдельно от этих шагов.

Он приблизился, и Карвиль смог разобрать только потрепанный плащ и широкополую шляпу, обвисшую от дождя.

И запах мяты разносился с влажным ветром.

— Кто… — Карвиль кашлянул и опустил руку на рапиру. Боги, странный шаг незнакомца нервировал его сильнее, чем он думал. — Кто там? — уже увереннее сказал он.

Фигура остановилась на миг и повернулась к Карвилю. Он оказался на пару ярдов ближе, не сделав ни шага. Страж мог поклясться, что слышал вдали смех детей.

— Просто одинокий путник, сэр, — голос… может, погода так искажала его голос. — Путник пришел попытать счастья, — звучало так, словно у него было два горла — мужчины и ребенка — и они говорили в унисон. Порой Карвиль слышал обоих, а порой только одного, но слова оставались четкими.

— Вы… Ваше дело в Давиллоне?

— О, да, да, точно! Много-много-много… дел, — фигура захихикала — или это были голоса вдали? Карвиль не знал, ему было сложно сосредоточиться.

— Я… вам придется подождать до утра. И вам нужно пройти к главным вратам…

— О, но я ненавижу ждать! — фигура топнула ногой, и грязь с водой заляпала сапоги Карвиля.

«Сапоги? Боже, когда он подошел так близко? Я бы… я…».

— Я не хочу ждать, — запел незнакомец. — Я не хочу ждать, и мне не нужны врата!

Еще шаг, и он навис над Карвилем, был ближе, чем на расстоянии руки. И страж увидел, что под шляпой.

— Боги, я вас знаю!

— Все меня знают, — улыбка под шляпой стала шире, сверкнула жутко белым на лице, скрытом тенью. — Или узнают.

Бросок быстрее мысли, и губы путника впились в рот Карвиля, прицепляясь, казалось, тысячью мелких крючков. И Карвиль… сжимался.

Кожа сморщилась на мышцах, которые становились плоскими на костях. Глаза стали шариками, пожелтели и потрескались, как старый пергамент. Волосы и ногти стали ломкими, облетели, уже не держась за умирающую плоть.

Незнакомец отклонился, и комок кожи, что был констеблем Карвилем, упал со шлепком в грязь. И вдали хор детей, которых не могло существовать, удовлетворенно вздохнули.

Путник прошел по забытому телу и добрался до стен Давиллона. Он медленно вытянул руки, что были с нечеловеческими, ужасно длинными пальцами, что подрагивали, как лапы жуткого паука. Узкие кончики пальцев прижались к камню, тело стало прямым, не касалось стены, кроме этих пальцев. И он полез.

Давиллон звал его, не зная об этом. И он хотел ответить.

Глава пятая