Ложное впечатление. Подсолнух. Две девочки в синем. Марли и я

— Зачем ей рисковать, он же наверняка устроит на нее охоту?

— Зачем — не знаю, а выяснить можно одним-единственным способом, вот я и попробую, — ответил Джек, нажал на телефоне красную кнопку, остановил такси и велел водителю ехать в Вест-Сайд.

Фенстон выключил магнитофон и нахмурился. Они прослушали пленку в третий раз.

— Когда вы прогоните эту стерву? — спросил Липман.

— Не сейчас — она одна может вывести нас на картину, — ответил Фенстон.

— Обратили внимание на единственно важное слово в их разговоре? — мрачно заметил Липман. — «Еду». Скажи она «возвращаюсь», «возвращаюсь домой», это бы означало: в Нью-Йорк.

Фенстон поднял брови:

— Значит, она имела в виду Бухарест.

Джек откинулся на спинку сиденья и попытался вычислить следующий шаг Петреску. Он по-прежнему не мог решить, то ли она профессиональная преступница, то ли дилетантка. И какое место в этом уравнении занимает Тина Форстер? Неужели Фенстон, Липман, Петреску и Форстер работают вместе?

Но если Петреску действует сама по себе, она не может не понимать, что рано или поздно Фенстон до нее доберется. И зачем красть картину, которая стоит миллионы долларов, если нет никакой надежды спрятать ее так, чтобы об этом не узнал Фенстон? В этом просто не было смысла.

Пока Анна числилась в пропавших без вести, получить ордер на обыск ее квартиры не составляло труда. Сэм расплакался, услышав ее фамилию, проводил Джека до самой двери и впустил его внутрь.

Сэм остался в коридоре, а Джек обошел квартиру. Ничего нового сверх того, что он уже знал. В адресной книге — тот же номер телефона дядюшки в Иллинойсе и тот же адрес матери в Бухаресте. Удивило его, пожалуй, только одно — висевший на стене в коридоре рисунок Пикассо с автографом. Джек не мог поверить, что она стащила рисунок и повесила в коридоре для всеобщего обозрения. Возможно, рисунок получен в награду за что-то от Фенстона?

Он вернулся в гостиную и посмотрел на фотографию на углу письменного стола — Анна с родителями. Открыл ящик, где обнаружил связку писем на незнакомом языке. Большинство были подписаны «Мама», однако два или три были отправлены человеком по имени Антон. Джек снова бродил взгляд на фотографию и невольно подумал — если б ее увидела его мать, она бы пригласила Анну отведать своего ирландского рагу.

— Черт! — выругался Джек так громко, что услышал водитель.

— Что такое? — спросил он.

— Забыл позвонить матери.

— Значит, будет вам головомойка. Я тоже ирландец.

Неужели это бросается в глаза? — подумал Джек. Ему, конечно, следовало позвонить и предупредить, чтоб его не ждали на традиционный «ужин с ирландским рагу», когда он приходил к родителям, чтобы вместе отметить врожденное превосходство кельтской расы над всеми остальными детьми Господа Бога.

Отец хотел, чтобы Джек стал юристом. Прослужив в Полицейском управлении Нью-Йорка двадцать шесть лет, он пришел к выводу, что только юристы всегда извлекают из преступления выгоду. Вопреки совету отца Джек завербовался в ФБР всего через несколько дней после окончания Колумбийского университета со степенью по праву. Отец каждую субботу ворчал по этому поводу, а мать не уставала спрашивать, когда он надумает сделать ее бабушкой.

Работа пришлась ему по душе целиком и полностью с первой минуты, как он только прибыл в Квонтико. Теперь Джек был старшим следователем. Мейси не скрывал, что Джек займет его место, когда его самого переведут назад в Вашингтон. Для этого Джеку требовалось упечь за решетку человека, из-за которого все надежды на продвижение превращались в пустые фантазии. Но пока что ему не удавалось зацепить Брайса Фенстона и кончиком пальца.

Он позвонил секретарше:

— Салли, закажите мне билет на первый рейс до Лондона с пересадкой на Бухарест.

Кранц держалась простого правила — ежедневно крала новый сотовый телефон. Звонила Фенстону, говорила с ним по-румынски, затем от телефона избавлялась.

Фенстон сидел за своим письменным столом, когда загорелся красный глазок его частного телефона. Кроме него самого, этот номер знал только один человек.

— Где она? — спросил голос.

— В Бухаресте, — ответил Фенстон.

Кранц выбросила телефон в Темзу и поймала такси:

— В аэропорт Гатвик.

Сойдя по трапу в Хитроу, Джек не удивился, увидав своего давнего друга Тома Красанти. Том проводил Джека к своему автомобилю.

— Где Петреску? — спросил Джек первым делом.

— В Бухаресте, — ответил Том. — Вывезла картину из таможни на багажной тележке.

— Женщина со стилем.

— Согласен, но, видимо, не представляет, с чем может столкнуться.

— Боюсь, скоро выяснит, — заметил Джек, — потому что, если она украла картину, разыскиваем ее не только мы.

— Тогда нельзя терять времени. Мы доставим тебя в Гатвик вертолетом, там задержали рейс на Бухарест.

— Как это вам удалось? — спросил Джек.

— Посол позвонил в Министерство иностранных дел. Не знаю, что он им сказал, но, пожалуйста, помни — у нас нет официального представительства в Бухаресте. Рассчитывай только на самого себя.