Ложные клятвы

В доме тянуло холодом, и, хотя антикварная мебель по-прежнему блестела лаком, в воздухе уже не разливался свежий, бодрящий запах полироли и пчелиного воска, который для Дженнифер всегда ассоциировался с огромным старинным домом.

— Пойду включу отопление.

Дон исчез в направлении кухни, а охваченная волнением девушка осталась стоять на месте, не зная куда податься. Впрочем, хозяин ждать себя не заставил.

— Сейчас станет теплее, — заметил он. — А тем временем затоплю-ка я камин в кабинете.

Очнувшись от раздумий, Дженнифер бросилась вслед за ним.

— Но ведь мы не пробудем здесь долго, правда? Зачем разжигать огонь?

— Мне нужно проглядеть личные бумаги отца и разобраться в сейфе. Так что некоторое время мы тут проведем. Так почему бы не устроиться с комфортом? — возразил он.

Вместительный кабинет — этакая комбинация гостиной, офиса и библиотеки — радовал глаз великолепной меблировкой, темно-бордовым ковром и тяжелыми бархатными гардинами. Окна эркера выходили на море. Мэтью всегда любил эту комнату больше прочих.

В камине уже лежали дрова и растопка, а на полочке обнаружился коробок. Дон чиркнул спичкой — и алые язычки заплясали в полутьме, поленья затрещали, взметнулся столб огненных искр. Хозяин придвинул к очагу кресло и пригласил:

— Присаживайся, будь как дома. — Заметив же явную скованность Дженнифер и тревожный взгляд, брошенный ею на дверь, добродушно произнес: — Или тебе тоже не терпится делом заняться? В твоей комнате никто ничего не трогал, так что, если хочешь произвести ревизию…

Она покачала головой. Зачем ей лишние напоминания о прошлом?

— Нужды нет. Я ничего не возьму. Если там найдется что-нибудь стоящее, отдай бедным.

— Тогда, вместо того чтобы слоняться по комнатам под стать фамильному привидению, может, присядешь и отдохнешь, пока я буду заниматься своими делами? — язвительно предложил Дон.

Сбросив куртку, он пересек комнату, устроился за письменным столом Мэтью и включил лампу.

Дженнифер послушно опустилась в кресло и нервно забарабанила по ручке кресла. За окном сгущались ноябрьские сумерки. Она старалась не смотреть на Дона, однако ей не составило бы труда представить каждое его движение. Вот он отпер и выдвинул один из ящиков, вот перебирает бумаги. Дженнифер прикрыла глаза и принялась украдкой наблюдать за Доном из-под шелковистых ресниц.

Природа наделила молодого человека той суровой, мужественной привлекательностью, что внушает подсознательное уважение мужчинам и кружит головы женщинам. Но хотя Брустер наверняка видел, что представительницы прекрасного пола то и дело на него оглядываются, тщеславия в нем не было ни на грош. И поклонниц своих он никоим образом не поощрял.

Когда-то он признался Дженнифер, что принадлежит к породе однолюбов. И, безоглядно поверив его словам, она надеялась и молила о том, чтобы именно ей довелось стать для Дона той одной-единственной, которую он назовет женой, которая родит ему детей…

Изнывая от тоски и сладостно-мучительной боли, Дженнифер любовалась смуглым лицом, темными бровями, между которыми пролегла складка задумчивости, точеным, с горбинкой, носом, длинными густыми ресницами, резко очерченными скулами.

Что за нежданный, бесценный дар — просто сидеть в кресле и глядеть на любимого… Когда-то Дженнифер ни минуты не могла пробыть вдали от него. Предвкушала, что им предстоит провести вместе всю жизнь, и мысль эта наполняла ее счастьем. В ту пору она наивно верила, что и Дон разделяет ее чувства.

Ах, если бы он любил ее! Сердце болезненно сжалось в тоске о несбывшемся, на душе сделалось горько и пусто.

Темная прядь упала ему на лоб. Нетерпеливо отбросив ее, Дон вскинул голову и встретился с Дженнифер взглядом. Она поспешно отвернулась, уставилась на огонь, сбросила туфли и вытянула ноги поближе к огню, наслаждаясь ласковым теплом.

Дженнифер снилось, будто Дон целует ее. Поцелуй этот, легкий и невесомый, казался слаще вина и нес с собою неизъяснимую радость. Какой убедительный, граничащий с реальностью сон! Она чувствовала, как губы любимого мягко и обольстительно прильнули к ее устам, требуя ответного отклика.

Губы ее раскрылись под ласковым натиском, и, тихонько застонав от удовольствия, Дженнифер подалась вперед, обвила руками шею Дона. Но тут же глухо вскрикнула… и открыла глаза. Сотканный из грез возлюбленный стоял перед нею во плоти. И не просто стоял — склонялся над нею, опершись на ручки кресла, так, что губы молодых людей почти соприкасались.

— Что ты делаешь? — возмутилась она, отворачиваясь.

— Всего лишь бужу Спящую красавицу добрым, старым, испытанным способом.

— Не смей целовать меня! — запротестовала Дженнифер. — Я этого не хочу.

— А минуту назад очень даже хотела.

Не в силах отрицать очевидное, она предпочла промолчать. Дон выпрямился, отступил в сторону, уселся в кресло напротив, не сводя глаз с раскрасневшегося женского лица.

Все еще сонная, Дженнифер огляделась по сторонам. Бархатные шторы задернуты, свет выключен, комнату освещает лишь пламя камина. Что за интимная, романтическая атмосфера!

— Ты уже закончил работу? — поинтересовалась она.