Ложные мечты

Люди меняются, но не за один день. К сожалению.

Игорю было тяжело. Тяжело вернуться к Болотову и отказаться от тренировок. Еще сложнее было выяснить у него хоть какую-то информацию об отце — были ли у него здесь близкие и где его могила. Болотов сначала удивился тому, что Игорь отказывается у него учиться, но узнав, что он — сын его заклятого недруга, сам не захотел иметь с ним ничего общего. Однако просьбу Игоря выполнил и рассказал все, что знал.

Не без труда, но Игорю удалось найти место захоронения отца. Сидеть рядом с могильной плитой и смотреть на знакомые имя и фамилию было тяжело. Игорь убеждал себя, что должен простить отца, здесь и сейчас, отпустить все свои обиды и жить дальше. Но это оказалось слишком тяжело. Невозможно. И тяжесть обиды, пусть и немного полегчавшая, но все же не перестала давить на плечи Игоря. Ему просто необходимо было время. Он сможет. Он простит. Но не так скоро.

Еще сложнее было вернуться домой к матери и не рассказать о том, что узнал. Не рассказать, а наоборот еще сильнее ее обнадежить. Он просто струсил, испугался того, что, сообщив маме о смерти отца, та совсем потеряет смысл жизни. Поэтому приехав и зайдя во двор, без приветствий и лишних слов просто принялся за уборку. А когда мама, выйдя из дома, удивленно уставилась на сына, он просто сказал:

— Не хочу, чтобы, когда отец вернется, он застал нас в этом хаосе. Он любил порядок.

Мама еще более удивленно раскрыла глаза, но ничего не сказала. Несколько минут молча смотрела на сына, а после ушла в дом. А когда Игорь через пару часов зашел следом за ней, мама готовила ужин.

Мама не готовила ужины уже много лет. Значило ли это, что он сделал все правильно, подарив маме неосуществимую мечту, Игорь не знал. Но с тех пор между ними завязалось что-то похожее на хрупкое перемирие. Мама готовила, нехотя наводила порядок в доме, и даже иногда говорила с Игорем. Так, на простые бытовые темы, она по-прежнему не спрашивала ни о его желаниях, ни о его проблемах, не интересовалась, чем он занимается, но и это был уже прогресс.

Невыносимо тяжело было отправится к Михаилу Андреевичу. Заставить себя рассказать ему всю свою историю от начала до конца. Но это было необходимо. Без понимания мотивов Игоря, Михаил Андреевич даже не хотел его слушать. Однако и выслушав, тренер лишь задумчиво покивал головой. Игорю снова пришлось просить, убеждать, клясться, и в конечном счете буквально продать себя в рабство, предложив контракт на условиях Михаила Андреевича на целых пять лет.

Напоследок Игорь оставил то, что было не просто тяжело. Это было мучительно.

Это было душераздирающе, чудовищно, горько. Посмотреть в глаза той, которую предал. Той, которой позволил уйти. Той, которую отверг.

Сможет ли она простить его? Дать ему еще один шанс?

Игорь шёл на свою первую после возвращения тренировку, чувствуя себя преступником, освободившимся из тюрьмы, предателем, презираемым всеми негодяем. Он ожидал злости, насмешек, плевков в его сторону, чего угодно. Того, что он, наверное, заслуживал. На чужие взгляды и критику ему было наплевать. Для него имело значение отношение лишь двух действительно важных для него людей. Один из них — Михаил Андреевич — его понял и принял, почти простил. Но Кира…

Он знал, что сегодня встретит ее. Он этого ждал. И этого же боялся. Предвкушение от желанной встречи внутри билось раненой птицей, терзаемой когтистыми лапами страха неизвестности. Он не знал, что сказать, как выразить всю степень своего сожаления, как убедить ее в том, что он признает свою ошибку и больше никогда не допустит подобного. Он больше никогда ее не оставит и никогда ее не отпустит, если только она даст ему шанс ей это доказать.

Игорь подошел к двери тренировочного зала, сглотнул тяжелый ком, и дрожащей рукой отрыл дверь. Нерешительный шаг вперед и вот он в зале. Дети, дети, мальчишки, парни постарше. Взгляд прошелся по периметру и споткнулся о двоих высоких рыжих парней. Неудивительно, что Игорь не сразу заметил стоявшую рядом с рыжими девушку. Коротко выстриженный затылок, открывающая плечи и лопатки майка, свободные штаны, поза выражающая расслабленность и уверенность в себе. Короткая стрижка и нарочито самоуверенный вид должны были затерять ее среди парней, должны были помочь слиться с толпой мальчишек, но она все же оставалась собой. Заметной, особенной.

Едва увидел ее, дыхание перехватило. Сердце рвануло, больно толкнуло в ребра и перекрыло дыхание, застучав где-то в горле.

Девушка стояла к нему спиной, даже не подозревая о том, кто позади нее. Игнат что-то рассказывал, как всегда активно жестикулируя.

Наглая рука Вани, стоявшего радом с Кирой, удобно устроилась на ее плече, он что-то сказал ей на ухо, и тройка рассмеялась.

Игорь сжал кулаки. В груди закололо. Игорю хотелось заявить, нет, закричать на весь зал, что Кира никому здесь никогда не достанется. Кира — его! Но, конечно, он об этом не заявит. Ведь единственный человек, которому следует знать, что Кира — его, это сама Кира.