Ложные мечты

Кира добежала до подъезда и остановилась. Надо отдышаться. Прилив адреналина, что дал ей сил и смелости врезать придурку по яйцам, сошел на нет и тело начинало дрожать в ознобе. Нельзя в таком виде домой. Мама увидит, устроит допрос. А ей совсем не хотелось говорить с кем-либо. Хотелось под горячий душ, смыть с себя грязь, пот и их взгляды, липкие как клей — насмешливые, похотливые, пьяные, глумливые, лишенные хоть искорки интеллекта.

Смыть с себя ЕГО взгляд и ЕГО прикосновения, которые все еще отдавались тупой болью в плече.

Беспринципный ублюдок. Недоразумение. Животное. Деградант. Чертов придурок. Снова пытается ее унизить. И тем самым повысить свою самооценку. Ничтожество. Ничего у него не выйдет. Больше нет.

Да, она слабее его в разы. Но только физически. Он может прихлопнуть ее как муху. Но он не станет, конечно. Нельзя. Он — трус, который ограничивается лишь запугиванием.

Недолюбленный родителями, обозленный неудачник с синдромом ложного превосходства. Да. Вот так.

Поставив ему своеобразный "диагноз", Кира наконец выдохнула. Злость, режущая под ребрами, стала отступать. Да, все верно, люди не делают плохие вещи просто потому что они хотят делать плохо. У любых поступков есть причины и мотивы. У Игоря, наверняка было сложное детство и комплекс неполноценности…

Войдя в квартиру, девушка быстро разулась, и стараясь не попадаться маме на глаза, мигом прошмыгнула в ванную. Быстро сняла с себя одежду и все кучей запихнула в стиральную машину. Забравшись под душ, включила горячую воду и принялась щедро намыливать себя гелем для душа. Вода обжигала, но смывала с нее напряжение и остатки злости. Кира принялась яростно тереть тело мочалкой, пока кожа не покраснела и не начала саднить. Когда тугие струи горячей воды стали причинять боль воспаленной коже, Кира наконец выключила кран. Выбралась из ванной, укуталась в халат и забралась в спасительный кокон своей постели.

Мама гремела на кухне посудой. Услышав шум в комнате дочери, поспешила к ней:

— Ты что, даже не поужинаешь?

— Нет, ма, не хочу. — пискнула в ответ Кира, высунув нос из-под одеяла.

— Мм, ладно. Завтра отец приезжает. Будь дома к шести. — Мама слабо улыбнулась и хотела уже выйти из комнаты, когда услышала:

— Знаю, мам. Но я не могу на шесть. У меня завтра тренировка, ты же знаешь.

— Пропустишь свою тренировку, ничего страшного. Ты отца не видела два месяца. Неужели какая-то тренировка важнее? — мама выразительно посмотрела на дочь, приподняв бровь.

— Да. Мама. Для меня это важно. — Кира приподнялась на кровати и твердо посмотрела маме в глаза. — Папу я увижу после. Если я пропущу ужин, никто не умрет.

— А если пропустишь тренировку, значит, умрет?

«Возможно». Подумала про себя Кира, но вслух лишь устало произнесла:

— Я буду к восьми. Прости, мам, я хочу спать.

Мама посмотрела на дочь сверху вниз, негодующе фыркнула, и буркнув что-то похожее на «неблагодарная девчонка», развернулась и вышла из комнаты.

Кира упала на подушку, укрылась одеялом и опустила тяжелые веки. Она так устала, что должна бы мгновенно провалиться в сон, но нет, под веками снова и снова оживали картинки-воспоминания уходящего дня.

Когда ночью мы лежим в постели, предоставленные сами себе, наедине со своими мыслями, разум превращается в гигантскую лупу чокнутого следователя, который фанатично, раз за разом просматривает одну и ту же видеозапись произошедших событий, выискивая улики, доказательства, зацепки.

Так и мозг Киры, пытаясь дотошно воспроизвести события сегодняшнего дня, ковырял, пережёвывал все произошедшее, пытаясь выявить где же она ошиблась. Что сделала не так? Вышла ли она победителем после их стычки. Или побежденным?

Нет, вряд ли она одержала победу. Она плакала. Чуть ли не ревела в голос перед ним.

Хотя обещала себе когда-то, что он больше никогда не увидит ее слез. Когда приняла решение обучаться боевым искусствам. Решение, которое к слову, далось ей не легко. Какая к черту борьба для этой хилой, тощей, обтянутой кожей костлявой задницы? Казалось, весь мир был против. Подходящей секции не находилось, а в той единственной, которая была, тренер во всю упирался. Мама негодовала:

— Зачем тебе это? Что за глупости? Ты ведь занимаешься танцами.

— Если кто-то будет угрожать моей жизни, что я сделаю, ма? Затанцую его до смерти? — раздражённо фыркнула тогда Кира.

— Угрожать? Господи, что за глупости? Ну кто тебе будет угрожать? — Возмутилась мама и снова принялась расписывать прелести занятий танцами. Грация. Фигура. Выступления. Овации.

Кира слушала, но не слышала. Какие к черту овации, какая грация? Ей это не нужно. Она слаба. Слаба! Она жалкая. Ничтожная. Она уязвима.