Ложные надежды

Я подаю документы на поступление в аспирантуру и уезжаю навестить бабушку, как обычно: беру билет на поезд в неправильном направлении, машу ручкой остающейся на перроне подруге и вызвавшемуся проводить меня Глебу, а сама выхожу на ближайшей крупной станции и добираюсь с пересадками ещё на двух автобусах. Последние часы долгого и утомительного пути думаю о том, что никогда не смогу ни с кем сойтись. Нормальная жизнь строится на доверии, постоянстве, моментах обыденного счастья и спокойных, размеренных вечерах в кругу близких людей. У меня нет ничего из этого списка. Моё существование сводится к паранойе, вынужденному одиночеству, паническим атакам каждый апрель и забегом на пределе возможностей к поставленным когда-то целям.

На тесной кухне нашей квартиры, где мы с трудом рассаживались за столом с появлением Зайцева, меня настигает скромное сообщение от Никеевой, передающей привет от того самого Серёжи. И вдогонку ещё одно: «Мы с ним только проснулись».

Именно тогда я понимаю, что Глеб стал ещё одним человеком, без разрешения пробившимся в мою жизнь. И удивительно легко смиряюсь с таким раскладом, сидя на том самом диване и в том самом углу, где много лет назад появился первый незваный гость, своими красивыми обещаниями и широкими жестами лишивший меня сестры.

С Глебом мы изредка переписываемся. Обычно три-четыре нейтральных сообщения, какие-нибудь новости или предложения на будущее, но такое ненавязчивое внимание становится неожиданно приятным и помогает развеивать меланхолию, непременно накатывающую в родных стенах.

Меня магнитом тянет в родной городок, но оказываясь на месте, находит какое-то непонятное, необъяснимое отторжение всего, что должно навевать уютную ностальгию. Тошнит от скрипящей двери шкафа в нашей с Ксюшей бывшей спальне, от вытоптанной травы за гаражами, где до сих пор учатся курить, от маленького фонтана на центральной площади с неизменным музыкальным сопровождением весёлого детского визга. От свежего воздуха и пения птиц на рассвете кружится голова. Тонкая полоска песка вдоль местной реки до крови царапает ступни. Сигаретный дым ночами пробирается через открытую форточку и щекочет кончик носа, не давая спать.

Я улыбаюсь бабушке и рассказываю, как отлично всё получается. А хочу рассказать хоть кому-нибудь, как сильно устала. Здесь я сама не своя, и больше не чувствую себя дома. Но и в Москве — тоже. Кажется, будто выбежала вечером в магазин и потерялась где-то на полпути.

Возвращаюсь в столицу с тяжёлым багажом из сомнений, который за неимением ручки и колёсиков приходится постоянно таскать на себе. Изматываюсь и надрываюсь, но ничего не выбрасываю, не подвергнув тщательному анализу.

Никаких импульсов. Всё должно быть рационально и логически обосновано, иначе мир развалится на части и погребёт меня под обломками.

Остаток лета мы видимся с Глебом и его компанией чуть ли не каждые выходные, и я оправдываю это в первую очередь тем, что большинство его друзей старше нас всего на пару лет. Смешно, ведь мне самой больше пришлось бы по нраву поворчать на скамейке с пенсионерами, и в особенно шумные вечера я просто сижу, забившись в самый дальний угол и заинтересованно наблюдаю за всеобщим весельем. Глеб обычно сидит где-нибудь неподалеку, хмурится и курит, чем располагает к себе всё больше и больше.

Он вообще мне очень нравится: по-мужски степенный и флегматичный, с лёгкой иронией к происходящему вокруг и подкупающей леностью. На контрасте с моими гиперактивными сверстниками, из которых гейзером хлещет сарказм и эмоции, он выглядит как мудрый и увереный глава прайда среди резвящегося молодняка.

Отношения у нас складываются странные. Этакая неполноценная дружба, потому что в общении между нами неизменно чувствуется напряжённость и недосказанность, заметная даже со стороны. Вика утверждает, что причина тому в его влечении ко мне, подтверждая свои догадки любимым замечанием о том, что за всё время мы ни разу не видели и не слышали ничего хоть об одной пассии Глеба. На её вопросы про личную жизнь он лишь отшучивается тем, что «слишком стар для этого дерьма».

В предположения подруги я верить упорно не хочу. Нет, Глеб, конечно, отлично вписывается в шаблон мужчины мечты, но именно здесь моя отлаженная программа мышления зависает и выдаёт ошибку за ошибкой. Потому что не влечёт. Меня вообще ни к кому не влечёт, и хоть порой на первый план выходит обычное желание секса, но по-настоящему довериться не хочется никогда.

Словно однажды я уже сделала так и обожглась слишком больно.

Серёжа вылетает из жизни Никеевой неожиданно, и по стечению обстоятельств мы оказываемся странной компанией из трёх одиноких людей, собравшихся в половину одиннадцатого вечера в кофейне неподалёку от нашего с Викой нового места работы. Она что-то устало бормочет, прерываясь на жалобные всхлипы и рассуждения о превратностях судьбы, потом начинает злиться на неловкие попытки Глеба подобрать успокаивающие слова. Видимо, как раз в этот момент вспоминает, кто именно свёл её с тем козлом.