Ложные ценности, или Мое сердце в группе риска (Охота на мужа, или Заговор проказниц)

– Хорошо, что ты не видела погром. Значит, режиссер просчитался. Он думает, что он уничтожил оригинал и что с моей смертью исчезли все его проблемы, но на самом же деле он уничтожил копию. Какой же он все-таки недальновидный.

– Свет, я так больше не могу. Что происходит?! Как ты оказалась здесь? Почему ты столько времени не давала о себе знать?!

Лицо Светки было плотно забинтовано, но даже сквозь эти бинты мне показалось, что она улыбнулась. По всей видимости, ей это далось ценой страшной боли, которую она все же смогла пересилить.

– Анька, ты меня любишь?

– В смысле?

– Ты не подумай плохого. Скажи, ты меня любишь?

– Очень. Ты же знаешь, что ближе тебя у меня никого нет.

– У меня тоже. Как у тебя с этим Денисом?

– Сделка не получилась, – тихонько заплакала я, гладя Светку по тугим бинтам.

– Ты в него влюбилась?

– Да. Я его полюбила.

– Так я и знала. Вы встречаетесь?

– Да. На следующей неделе закроют уголовное дело, которое возбудили против его жены, и он будет свободен.

– В смысле?

– Он подает на развод.

– Ты собралась за него замуж?

– Не знаю. Мы еще об этом не говорили. Просто он будет свободен.

– А ты хочешь, чтобы он был свободен?

– Хочу.

– Но ведь он импотент?

– У него все в порядке. Просто тогда он был очень уставшим. Это может случиться с каждым.

– А ты оставила в ваших отношениях хоть какую-нибудь дистанцию?

– Ну о чем ты говоришь…

– Я знаю, что говорю. Значит, ты растворилась в нем вся. Без остатка.

– Не знаю. Просто я его полюбила.

– Я же тебя учила, что мужчин нельзя любить.

– Мужчина это как свежий воздух. Если не будет его, то мы задохнемся от недостатка кислорода.

– Это тебя не оправдывает. Если женская сущность открывается перед мужчиной вся, как на ладони, то это становится никому не интересно. Ты должна быть загадочна и непредсказуема. Я же тебе сто раз говорила, что нельзя пускать мужчину в свою душу. Хотя бы потому, что он может в нее войти, позабыв снять свои грязные ботинки.

– Он разулся, – тихонько прокашлялась я.

– Неужели он такой чистоплотный?

– Он очень чистоплотный.

– А его жена тебе звонила?

– Больше ни разу.

– Хорошая у него жена.

– Хорошая?

– Не понравился мужик – хракс! – и член ему отхватила! Вот это женщина. Вот это хватка! Нам есть чему поучиться. Вернее тебе, а не мне. У меня с мужчинами вопрос закрыт.

– Почему?

– Потому что мне никогда уже не ходить. Всю свою оставшуюся жизнь я буду ездить на инвалидной коляске, а когда с меня снимут бинты, я буду уродиной, страшной, обгоревшей, сморщенной уродиной.

– Почему? Может быть, ты мне все-таки расскажешь, что произошло?

– Да рассказывать-то особо нечего.

– Как это нечего?! Ты два месяца лежишь в больнице замотанная, словно кокон, и тебе нечего рассказывать?

– Я ведь тогда поехала к нему домой. Взяла с собой кассету.

– Ты поехала к нему домой? – Я чуть было не свалилась со стула, но все же ухитрилась сохранить равновесие.

– А что тебя так удивляет?! Я же говорила с тобой об этом по телефону. Скажи, а почему ты не отнесла кассету в милицию утром, как мы с тобой договаривались?

– Потому что я подумать не могла, что ты поехала к режиссеру. Я у него была. А затем я поехала в «Парижскую жизнь».

– Ты у него была?!

– Была.

Обхватив колени руками, я рассказала Светке обо всем, что было той ночью на даче, со всеми подробностями и вытекающими отсюда последствиями.

– Ольгу жалко, – закончила я свой рассказ и достала из сумочки платок для того, чтобы вытереть слезы. – Она такая красивая…

– Ты лучше меня пожалей. Она счастливая.

– Счастливая?!

– Счастливая, потому что мертвая.

– Разве мертвый человек может быть счастливым?!

– Конечно.

– Почему?!

– Потому что она умерла и уже отмучилась. А мне нужно продолжать жить. Получить инвалидность и как-то учиться жить… Если бы я тогда умерла, я бы тоже была счастливая… Знаешь, бывает в жизни такое, когда смерть является единственным спасением. Если я не смогла быть счастливой здесь, значит, я смогу быть счастливой там. Ты только не думай меня сдавать в дом инвалидов. Я тебе еще пригожусь.

– О чем ты говоришь…

– У меня еще слишком много дел. А затем, когда отойду в иной мир, я обязательно найду себе какого-нибудь такого же инвалида, заморочу ему мозги и буду ездить с ним наперегонки в своей коляске.

– Что с тобой произошло?

– После того, как я тебе позвонила, я взяла такси и поехала к режиссеру. Он открыл дверь и очень сильно занервничал. Как только я вошла, он стал бить меня головой о стенку, а затем вытряхнул содержимое моей сумки на пол.

Увидев кассету, он бросил ее в тлеющий камин, но я заявила, что это всего лишь копия, а оригинал находится у моего адвоката. Скорее всего, он не поверил, что я на многое способна, и подумал, что я просто блефую. А затем вызвал охрану, решив избавиться от меня.

– Каким образом?

– Двое здоровенных мордоворотов затолкали меня в машину и повезли в лес. Сначала они меня немного поломали.

– Как поломали?

– Ну, как калечат человека? Сначала сломали руки, затем ноги, а потом позвоночник.

Я почувствовала, что закружилась голова, и всё поплыло перед глазами. Показалось, что еще несколько секунд, и я просто свалюсь без сознания.