Ложный король

– А что, если я настрою против вас всех ваших вассалов, признав со своей стороны право их бастардов на наследство в равной доле с законными детьми? Я тоже могу ввергнуть Лагримону в хаос, подписав всего один указ. Я уважаю законы и порядки вашей земли, ми сантин, но не пришло ли время что-то менять? – ласково, по-матерински улыбнулась Паучиха. – У вас нет особого выбора, Урбино. Возможные проблемы с вассальскими бастардами, если вы примете присягу, или вполне реальная война с ними же, если их против вас настрою я. Вы в любом случае лишитесь своего положения, но в первом случае я могу дать вам свою поддержку, вы же сами понимаете, что ни Шеною, ни вам война не нужна.

– Уж не собрались ли вы под это дело забрать себе мои земли, милая, вместе с сахарными и фруктовыми рощами, а также малахитовыми каменоломнями? – догадался о хитроумном плане Паучихи Урбино.

Её молчание было ответом.

– Понятно. Очень удобно, ми сенья. Очень. Не зря вас прозвали Паучихой. И что же я буду в этом случае делать? Без земель? Стану вашим вассалом?

– Неужели это настолько плохая роль?

– После хозяина? Вы смеётесь?

– Тогда вы можете им остаться и ввязаться в войну, а её я вам обеспечу.

– Мне нужно время на размышление, – помрачнел старик, сгорбившись на своём сиденье. – На сколько я могу рассчитывать?

Глава 8 Бастард

Во внутреннем дворе крака Виа де Маривет под цветущей черешней сидел и скучал молодой человек. На коленях его лежала истрёпанная толстая книга, полная таблиц и кудрявых формул, которые ему было необходимо выучить уже к следующей субботе для третьего в этом месяце экзамена. С каждой новой прочтённой страницей жизнь казалась ему всё более безотрадной, полной лишений и несправедливости от осознания того, что, несмотря на аккуратно начерченную на подошве перевёрнутую руну Гутт и обещание отцу во что бы то ни стало получить оценку «отлично», в реальности его, скорее всего, ожидал феерический провал.

Находясь на грани отчаяния от неизбежного унижения перед уважаемыми председателями Коллегии и прочими представителями чарующего мира сводок, дебетов, кредитов и налоговых вычетов и удручённый перспективами быть с позором изгнанным из Коллегии с вещами, брошенными ему профессорами из окна, он вздохнул и пробормотал себе под нос очень неприличное слово, которое не преминул сразу вывести на полях учебника напротив формулы вычисления возвратного налога, запечатлевая в нём всю свою горечь и злость на проклятую судьбу.

Шлёп! Спелая сочная ягода стукнулась прямиком о кудрявую макушку и, отскочив, ударилась о страницу рядом с жирно начерченным ругательством.

– Эй! – сидящий под деревом молодой человек отвлёкся от грустного созерцания видения своего печального будущего на оплетённой виноградной лозой стене и посмотрел вверх.

Из листвы на него с интересом смотрела симпатичная мордашка с большими аквамариновыми глазами в обрамлении густых чёрных ресниц и вздёрнутым конопатым носиком. В буре растрёпанных волос торчали ветки и листья.

– Почему ты побитый? – Валеска рассматривала его царапину на носу.

– Подрался, – студент удивлённо посмотрел на внезапно появившуюся на дереве девочку, потому что был абсолютно уверен, что всё это время сидел здесь совершенно один.

– Зачем ты подрался?

– Теперь это уже неважно.

– Болит?

– Немного.

– Хочешь, я подую, и всё заживёт?

Керро улыбнулся.

– Твоя сестра уже подула. Ты откуда здесь взялась? – спросил он, покраснев. – Я думал, ты с учителем пения.

– Он нудный, я от него и спряталась, – пожала загорелыми плечами Валеска и, отогнав от щеки пчелу, свесилась с толстой, густо усыпанной черешенками ветки в попытке рассмотреть в книге что-нибудь интересное для своей любознательной натуры.

– Ты это слово написал?

Керро быстро захлопнул книгу, спрятав от любопытных девчачьих глаз неприличную надпись.

– Чего краснеешь? Я уже слышала это слово от Чиро, когда папа якобы случайно бросил в камин какие-то его бумажки.

– Я готовлюсь к экзамену «Анализ эффективности и ликвидности торговых путей и методы контроля реализации продукции в южных регионах». Всё, что я люблю, – рука Керро неуверенно поводила по обложке, а зелёные глаза стали совсем печальными, как у сиротки.

– Язык сломать можно, – сочувствующе вздохнула девочка и сунула в рот сорванную ягоду, заболтав в воздухе босой чумазой ногой. – Почему учёные любят такие зубодробительные названия? Я бы давала диплом уже за то, что кто-то вообще может выговорить это без запинки.

Студент снова попытался сосредоточиться на чтении.

– Уиньк! – испачканные в соке указательный и средний пальцы оттянули угольную курчавую прядку страдальца, как пружинку.

– Эй?! – будущий хранитель казны схватился за волосы. – Ты чего?

– Мне скучно, – буркнула младшая дочка Виттории-Лары и облокотилась о выдолбленную выемку в стволе, будто о спинку личного кресла.

– Мне тоже, но я же не хватаю людей за волосы.

– А я хватаю.

Керро нахмурился, оскорблённый неуважением к своему тяжкому бремени.

– У меня скоро экзамен, не мешай.