Ложный король

– Полагаю, на этот случай у вас уже есть план по спасению королевских останков?

– Разумеется, – Корвен многозначительно посмотрел на казначея. – К тому же её величество Иммеле весьма однозначно заявила, что никогда, ни в каком виде не поддержит глумление над трупами и пообещала мне всяческое в этом вопросе содействие.

– Да, королева достаточно благоразумна и мягкосердечна.

– И слаба – как в своём положении в семье, так и физически. Гарай и Алмекий постоянно готовят ей успокоительные настойки, без которых, представляете, бедняжка не может уснуть: настойки пиретрума от головной боли, настойка солнцелиста от тошноты и женского недомогания… Признаться, мне её даже жаль. Мне всё чаще кажется, что она единственный разумный человек среди всего их семейства. Сэр Виллем обмолвился, что в детстве у неё была ещё и болезнь лёгких, которую унаследовала… унаследовал… в общем, унаследовало их высочество.

– Почему вы говорите о принце Ройсе в среднем роде? – вопросительно приподнял бровь Сальдо.

– Не уверен, что их высочество мужского пола.

– Я слышал, что это юноша.

– Ну а я, что это девушка. Эксцентричная, мужеподобная – но девушка. Признаться, я пока не нашёл в себе смелости узнать у короля или королевы точнее. Платьев высочество не носит, как и камзолы, моется только самостоятельно, без слуг – загадка. Даже в покоях принцессы Вечеры напустило туману, надымив дурманными травами против своей болезни – Нелле всё время жалуется, что во время уборки там нечем дышать. И ведь липнет девочка к виночерпию, а в другой день целует Нелле в губы в промежутках между кубками вина. Кстати, о вине. Я слышал, вас повысили.

Казначей удручённо хмыкнул.

– Что считать повышением? Король назначил меня своим представителем на юге.

– О, Кантамбрия! – обрадовался хранитель ключей. – Родные земли. Но не вижу, чтобы вы были очень этому рады.

– Поводов для радости у меня меньше, чем для уныния. Если бы я хотел вернуться домой, уже был бы там. Но пока что король посылает меня в Шеной, я пересекусь с братом лишь раз, и то лишь по просьбе Четты.

– И что же теперь входит в ваши обязанности, извольте спросить?

– Помимо обязанностей хранителя казны? Заключение союза с Витторией– Ларой и принятие присяги графа Урбино.

Корвен иронично хмыкнул.

– Что ж, удачи.

– Это всё равно, что вогнать себе занозу под ноготь, – бледное лицо казначея приобрело кислое выражение. – Старик на редкость упрям. Слышал, недавно он написал письмо королю, где назвал его неприличным словом.

– Я тоже об этом слышал. Но можно повлиять на его старшего сына. Говорят, он гораздо сговорчивее отца.

– И более здравомыслящ. Чего не скажешь о его младшем отпрыске.

– Он всего лишь бастард, – отмахнулся камергер.

– В глазах всех, кроме его отца. Граф недавно официально признал его своим законным сыном, упомянул в завещании и даже отправил в Коллегию для обучения на должность хранителя казны.

– Надо же. Впрочем, мы же говорим о графе Урбино. Видимо, парень смышлён. Не каждый может учиться в Коллегии. Уж вам ли не знать.

– Да, но, насколько я знаю, ему не нравится там учиться, хотя от саботажа его и удерживает положение в обществе его отца и неоднозначная репутация матери. Впрочем, как я слышал, и у него случаются драки с однокурсниками. В свободное же от учебников по учёту время он грезит о карьере полководца, и даже придумал себе герб – два дерущихся ворона и надпись: «Лавры или Смерть», представляете?

– Мальчик – романтик. В его возрасте я тоже был таким, – грустно улыбнулся Корвен. – По всей вероятности, он весьма разочарован тем, что в Шеное нет ни одного вооружённого конфликта?

– Это я скоро и узнаю. Я выезжаю через час.

– Так скоро? И не останетесь на коронацию?

– Полагаю, и без меня есть кому подать королю корону.

– Что же, тогда в добрый вам путь, мой друг, – Корвен бережно положил корону на бархатную подушку и протянул Сальдо руку для рукопожатия. – Мне будет не хватать ваших ферзевых эндшпилей. Желаю удачи на новой должности.

– И вам, мой друг.

Казначей крепко пожал жилистую руку, и они расстались.

Работа над портретом Улиссы на сегодня была закончена. Старшая леди Адельхейда осталась очень довольна тем, как придворный художник ей польстил, и то, что от этого лицо бабушки короля стало выглядеть намного моложе, чем у её собственной дочери, её ничуть не смутило, а скорее, к радости хозяйки портрета, даже послужило лишним поводом для лести услужливых придворных в адрес «красавицы».

В хорошем расположении духа Улисса вместе с дочерью покинула зал, где работал художник, и отправилась в часовню при Туренсворде, чтобы провести остаток дня в фанатичных молитвах за справедливость, восторжествовавшую для её семьи.