LSD. Галлюциногены, психоделия и феномен зависимости

С растением произошло то же самое, что и с личностью. Отринувшая трансцендентное цивилизация «выделила» из личности «индивид», а из растения — алкалоид. «Виртуальный человек» столкнулся с «виртуальным» веществом. Пошлость начала свою месть с помощью пошлости. Оскверненная природа ответила осквернением ума.

Не только психология не хочет учитывать истины религии. Обратное так же верно. Автору приходилось спрашивать священнослужителей: «Почему Церковь так мало говорит и пишет о наркотиках?» И регулярно слышать в ответ: «О них ничего не сказано в святоотеческих писаниях…»

Это так, но те, кто заложил основы христианского миропонимания, жили во времена, когда наркотиков в нашем, сегодняшнем понимании этого слова просто не существовало!

Существовали растения, которые были частью языческих религиозных культов, языческой духовности, и только. Иначе — в качестве отдельного специфического духовного феномена — наркотики никем не воспринимались и не могли быть восприняты, потому что ничем отдельным от язычества они и не являлись!

В святоотеческих писаниях можно найти решительно все, что связано с духовными проблемами язычества…

Наркотик в современном понимании этого слова есть плод алхимической гордыни человеческого духа, пытающейся избавить человека от страдания. «Виртуальный человек» — это человек, полностью свободный от страдания, а значит, свободный от самого себя.

Алхимия же, в свою очередь (впрочем, как и картезианство или спиритизм), является производным ереси гностицизма, о которой со времен святого Епифания Кипрского написаны тысячи книг.

Святые отцы почти с абсолютной точностью предсказывали духовные последствия гностицизма. Трудно ожидать от них точного угадывания тех конкретных «молекулярных» форм, которые приняло язычество в XX веке.

Святоотеческие писания — не догмы марксизма. Христианство — это не бегство от мира. Это творческая возможность придать миру смысл.

«Самый страшный враг сейчас атеизм, а не фанатизм (религиозный. — А.Д.), — говорил Наполеон Бонапарт в 1806 году. — Я восстановил религию, и это главная моя заслуга, последствия которой неисчислимы, потому что если бы не было религии, то люди убивали бы друг друга из-за самой сладкой груши и самой красивой девушки».

Черепа для продажи он представить себе еще не мог…

Христианский взгляд на мир — едва ли не единственное мировоззрение, напрямую нуждающееся в личности как отдельной, единой и неразрывной с Богом ипостаси.

Такой взгляд на мир может обеспечить личности достоинство и свободу. По блестящей мысли С.А. Левицкого:

«Свобода мировоззрения может быть обеспечена только мировоззрением свободы, а не свободой от мировоззрения».

НЕУВЕРЕННОСТЬ НА ПРОТЯЖЕНИИ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ ЖИЗНИ

Известный американский психоаналитик Эрик Эриксон (1902–1986) разработал свою «психосоциальную теорию развития «Я», используя понятия эмбриологии. Согласно его взглядам, «эго» в процессе своего развития проходит через генетически запланированные переломные моменты — стадии развития. Каждая из них представляет собой решение уникальной задачи, которую жизнь предъявляет человеку в форме «кризиса», или вызова, который личность должна принять и преодолеть.

По Эриксону, «кризис» — это не катастрофа, а критическая, «узловая» точка, состоящая из двух полюсов: трагического — вызывающего повышенную ранимость и позитивного — полюса возможностей к преодолению трагедии. «Кризис» Эриксона оказывается «трагической ситуацией» в классическом драматургическом смысле этого слова.

Эриксон всегда настаивал на том, что его идеи являются лишь развитием учения Зигмунда Фрейда о стадиях развития «либидо», понятого через новые открытия в социологии и биологии. На самом деле его теория гораздо ближе к взглядам, изложенным в нашей книге, чем к классическому психоанализу.

С позиций Эриксона не Фрейдово «оно» («ид» — бессознательное), а «эго» — сознательное «Я» — определяет человеческое поведение. Именно поэтому Эриксон назвал свое учение «эго-психология». Пытаясь оставаться в рамках классического «материалистического» психоанализа, эго-психология тем не менее возвращала человеческому «Я» функции свободы выбора и ответственности.