LSD. Галлюциногены, психоделия и феномен зависимости

…Не следует ли допустить, что Бог и ныне пребывает в нем? Что между ним и Богом, строго говоря, нет более граней, нет более «разницы», что он — Бог, а Бог — это он сам?

Весь этот ряд вопросов и умозаключений может переживаться человеком не в сознательно-дифференцированной форме, а в виде кратчайших «передач» чувства и самочувствия, в которых вопрос уже равносилен положительному ответу, а вывод оказывается готовым посягани-ем. Наивность сочетается тогда с самомнением, идея Бога катастрофически умаляется, скудеет и мельчает, субъективное самочувствие, напротив, безмерно разрастается, приближаясь к мании величия, — и соблазн овладевает человеком…

Предохранить от этого может только сила трезвения и смирения, особенно если она сочетается с той духовной зоркостью, которая составляет самую сущность ума, и с тою мудрою улыбкою, которая вызывается зрелищем малого существа, посягающего на величие (юмор). Религиозная «мания величия» всегда свидетельствует о низком уровне духовного опыта. Самообожествление человека всегда укрывает за собою особый вид духовной неосторожности и доказывает, что соблазнившийся не совершил необходимого каждому из нас очищения…

…для того, чтобы не впасть в соблазн само-обожеств-ления, он должен — со всем смирением, и трезвением, и духовной зоркостью, и мудростью — блюсти грань между собою и созерцаемым Предметом. Переживаемую им в молитве «самоутрату» он должен воспринимать не как «применение» своей человеческой самосути, но как опытное погружение своего духовного взора в открывающееся ему содержание Предмета. Выражая это в философских терминах, можно сказать: человек, возносящийся созерцанием к Богу, не должен мечтать об онтологическом «пресуществлении» своего человеческого естества, но должен осмысливать свою самоутрату, как состояние сердечно-созерцательное, или «интуитивно-познавательное». Молитвенное общение с Богом не угашает в человеке его человеческой природы; видение Бога не снимает границ человеческой индивидуации; восприятие даров благодати осуществляется его единичной личностью, которая не перестает быть ограниченным и несовершенным человеческим субъектом» (обратите внимание: Ильин пишет о молитве, в сущности, то же самое, что Лосев о музыке, — и то и другое должно увеличивать мудрость отдельной личности. — А.Д.).

Возможно, эта цитата из Ильина и есть самая главная мысль нашей книги.

Ведь именно этот соблазн, только менее явно — на бессознательном уровне, станет движущей причиной превращения обывателя в «экстрасенса» или «целителя». Именно он является причиной извечной гордыни человеческого разума, почувствовавшего себя равным Богу и захотевшей «самодельного», рукотворного преображения.

Он же, следовательно, лежит в основе потребности «интернальной» личности в галлюциногенах. Как вы помните, в основе такой потребности лежит влечение к эго-диастоле — трансценденции, расширении своего «Я». Соблазн обожествления самого себя окажется движущей силой, энергией эгодиастолического влечения, какие бы поведенческие формы оно ни принимало. Эгодиастола — это и есть «посягательство твари на бесконечность», о котором писал еще Анаксимандр. Именно поэтому в жизненном цикле человека она дает о себе знать в гораздо более раннем возрасте, чем защитная эгосистолическая потребность.

Следовательно, и в мистической секте личность будет проходить этапы интеллектуальной зависимости, на сей раз не от наркотика, а от экстатических оргий.

«В свою очередь, душевное возбуждение сектантов в экстазе достигает последней степени, — рассказывает доктор Коновалов, — доводит их, как мы видели, до полного изступления, распада душевного единства (курсив мой. — А.Д.), парализуя высшие задерживающие центры личного сознания и воли. «Бывая вне себя» от экстатической радости, сектанты забывают стыд, в собраниях лиц обоего пола пляшут совершенно нагие, не скрывая своих половых влечений, галлюцинируют, бредят, говорят, что на ум взбредет, иногда совершенно забывая сказанное по миновании приступа (амнезия)».

Читатель легко узнает в этом фрагменте начало «дионисической» диссоциации личности. Обратите внимание: сектантская диссоциация («паралич личного сознания», по Коновалову), как и диссоциация культуры XX века, начинается с «забывания стыда», «наготы» и открытых проявлений «полового влечения», то есть фрейдовского «либидо».