ЛСД – мой трудный ребёнок

Мы не подводим к сентиментальной восторженности природой, к девизу «назад к природе», в понимании Руссо. Это романтическое движение, которое искало идиллию в природе, тоже можно объяснить человеческим чувством отстранения от природы. Сегодня же необходимо восприятие единства всего живого, осознание всеобъемлющей реальности, которое тем реже случается самопроизвольно, чем больше первобытная флора и фауна нашей матери земли уступает место мёртвой технологии.

Мистерия и Миф

Представление о реальности как о «Я», стоящем рядом с миром, противоположном внешнему миру, начало формироваться, как упоминалось в цитате из Бенна, в южной части европейского континента, в античной Греции. Несомненно, люди в то время знали о страданиях от такого расщепления сознания. Греки попробовали исцелить их, дополняя многообразное и пёстрое, чувственное и глубоко печальное видение мира Аполлона, созданное противоположностью субъект-объект, восприятием мира Диониса, в котором это противоречие уничтожается в экстазе опьянения. Нитцше пишет в «Рождении трагедии»: Либо под воздействием наркотических зелий, о которых первобытные народы и расы слагали гимны, либо под влиянием силы наступления весны, охватывающей радостью всю природу, возникли эти Дионисийские ритуалы, во время которых человек полностью забывал себя… Этот волшебный ритуал не только выковывал заново узы между людьми, но и отчуждённая, враждебная, и покорённая природа снова праздновала своё примирение с её блудным сыном – человеком. Элевсинские мистерии, которые праздновались ежегодно осенью, на протяжении примерно 2000 лет, с приблизительно 1500 года до нашей эры до четвёртого века нашей эры, были тесно связаны с церемониями и празднованиями в честь бога Диониса. Эти мистерии были установлены богиней сельского хозяйства Деметрой, в качестве благодарности за возвращение её дочери Персефоны, которую похитил бог подземного мира Аид. Другим подарком стал колос, который две богини подарили Триптолему, первому жрецу Элевсина. Они научили его выращивать хлеб, и это знание Триптолем распространил по всему земному шару. Персефоне, однако, не было позволено все время оставаться со своей матерью, потому что, вопреки указаниям высших богов, она отняла у Аида пищу. В качестве наказания, ей следовало возвращаться в подземное царство на определённый срок в году. В это время на земле царила зима, растения погибали, чтобы затем проснуться для новой жизни в начале весны, когда Персефона возвращалась на землю.

Миф о Деметре, Персефоне и Аиде, который разыгрывали в виде спектакля, был, однако, лишь внешней стороной дела. Апогеем ежегодной церемонии, которая начиналась многодневным шествием из Афин в Элевсин, была заключительная церемония посвящения, которая происходила ночью. Посвящённым под страхом смерти было запрещено разглашать то, что они узнали, и видели в самой главной, священной комнате храма, тетестерионе. Ни один из множества тех, кто был посвящён в таинства Элевсина, не сделал этого. Павсиний, Платон, многие римские императоры, такие как Гардиан и Марк Аврелий, и много других известных античных личностей приняли это посвящение. Оно, вероятно, было похоже на озарение, визионерский взгляд на таинственную реальность, на истинную основу вселенной. Это можно понять из утверждений посвящённых о значимости и ценности этого видения. В одном из гимнов Гомера говорится об этом: «Блажен тот человек Земли, кто видел это! Тот, кто не был посвящён в эти святые мистерии, кто не был там, остаётся трупом во мраке и тьме». Пиндар говорит об Элевсинском таинстве следующими словами: «Блажен тот, кто, увидев это, ступает на путь в подземное царство. Он знает конец жизни, также как и её божественное начало». Цицерон, тоже один из знаменитых посвящённых, точно так же превозносит то величие, которое снизошло на него в Элевсине, он говорит: «Мы не только получили там повод для того, чтобы радостно жить, но, кроме этого, и повод для того, чтобы умереть с надеждой.»