ЛСД психотерапия

Во время диагностической беседы с ними я попытался реконструировать обстоятельства их ЛСД переживания и динамику их проблем. История, которую я услышал, хотя и может показаться невероятной ЛСД терапевтам и людям, знакомым с природой психоделических состояний, к сожалению, является типичным примером  неотложного  вмешательства в случае кризиса, основанного на традиционных медицинских и психиатрических моделях. Фармацевтические лаборатории, в которых производился ЛСД, находились примерно в трех сотнях километров от Праги, где в то время базировалось большинство клинических и лабораторных центров исследования ЛСД. Когда компания получила заказ на изготовление чехословацкого ЛСД, было решено проинформировать персонал об эффектах этого препарата и о том, что нужно делать в случае непреднамеренного отравления. Для этого директор пригласил психиатра, работающего в местной клинике, у которого не было никакого личного и профессионального опыта с ЛСД, а также подготовился сам, прочитав несколько статей по «моделированному психозу». Во время семинара с персоналом этот обладающий весьма поверхностными знаниями психиатр умудрился создать чуть ли не апокалипсический образ ЛСД. Он рассказал, что эта бесцветная, не имеющая запаха и вкуса субстанция может коварно проникнуть в их организм, как это случилось с др. Альбертом Хофманном,  и вызвать состояние шизофрении. Он посоветовал, чтобы в местной аптечке всегда было достаточное количества торазина – сильного транквилизатора, который следовало использовать как средство первой помощи, - и настаивал на том, чтобы жертв отравления без промедления привозили в психиатрическую клинику.

В результате таких инструкций оба лабораторных сотрудника получили дозу торазина сразу после того, как у них проявились эффекты препарата, после чего их срочно поместили в отделение для серьезно больных местной психиатрической больницы. Там они провели остаток периода действия препарата и несколько следующих дней в компании психотических пациентов. Находясь под совместным действием ЛСД и торазина, заведующий отделом  наблюдал несколько судорожных припадков и долго разговаривал с пациентом, который показывал ему свои раны, полученные при попытке самоубийства. Тот факт, что профессионалы в области душевного здоровья поместили его в общество серьезно больных пациентов, значительно обострил его страх оказаться в таком же состоянии. Анализ его ЛСД состояния, которое было серьезно усечено влиянием торазина, показало, что он переживал элементы БПМ II, и заключение в отделении для серьезно больных пациентов и его приключения там стали мощным усиливающим фактором этого безнадежного состояния.

Переживания его ассистентки были более поверхностными; ее реакцией на психиатрическое отделение было стремление взять себя в руки и любой ценой удерживать контроль. Ретроспективных анализ ее переживания показал, что она подходила к травматическим детским воспоминаниям, но из-за неблагоприятных внешних обстоятельств она сделала все возможное, чтобы подавить их и не дать им всплыть на уровень сознания. Ее ощущение того, что она теряет волосы, оказалось симптомов глубокой психологической регрессии; ее детский образ тела, соответствующий тому возрасту, когда она пережила травматическое событие, был связан с естественным отсутствием волос.

Во время посещения Психиатрического Исследовательского Института в Праге эти два сотрудника не смогли не только проработать свои симптомы, но и  даже изменить свое негативное отношение к ЛСД и отказаться от своих неприятных чувств по отношению к нему. Мы объяснили им природу ЛСД состояния и обсудили с ними нашу терапевтическую программу и принципы проведения сессий. Прежде чем уйти, они смогли обсудить эффекты ЛСД с пациентами, проходящими психолитическое лечение, которые прошли свои первые сессии в совсем других условиях. Я заверил их и руководство лаборатории в том, что нет смысла паниковать, если кто-то случайно получает отравление ЛСД; собственно, именно эту ситуацию мы постоянно воспроизводили в ходе нашей программы. Им посоветовали создать специальную тихую комнату, где отравившиеся могли провести остаток дня, слушая музыку в компании хорошего друга.

Через несколько месяцев мне позвонил заведующий отделом. Он сказал, что у них опять случился несчастный случай: девятнадцатилетняя ассистентка случайно вдохнула некоторое количество паров, содержащих ЛСД, Она провела остаток дня в удобной комнате, примыкающей к ее лаборатории в компании своего друга и, по ее словам, «это было самое лучшее время в ее жизни». Она сочла свои переживания очень приятными, интересными и полезными.