Лу Саломе

Ницше согласился познакомиться с нею, она была ему представлена и сразу покорила его. За долгие месяцы уединённого размышления Ницше совсем отвык от удовольствия говорить и быть выслушанным.

«Молодая русская», как он называл её в своих письмах, умела изумительно слушать. Она мало говорила, но её спокойный взгляд, мягкие уверенные движения, малейшее произнесённое ею слово не оставляли сомнений относительно восприимчивости её ума и глубины её души. Очень быстро, почти с первого же мгновения, Ницше влюбился в неё.

«Da ist eine Seele, — говорил он Мальвиде, — welche sich mit einem Hauch ein Korperchen geschaffen hat» («Вот душа, которая одним дуновением создала это хрупкое тело»).

Лу чувствовала его превосходство, вела с ним продолжительные разговоры, и пылкость его мысли глубоко потрясла её. Она даже потеряла сон. Романтическое приключение, завершившееся драмой, завязалось очень быстро.

Через несколько дней после их первой встречи Лу с матерью уехали из Рима, а два философа, Фридрих Ницше и Пауль Рэ, поехали вместе с ними, оба влюблённые в молодую девушку.

Пауль.

Лу.

Фридрих.

Ницше говорил Рэ:

— Это изумительная женщина, женитесь на ней…

— Нет, отвечал Рэ, я пессимист, мне ненавистна идея продолжения человеческого рода. Женитесь на ней сами, она будет как раз нужной для вас женой.

Ницше отвергал подобный выход и, как когда-то своей сестре, говорил своему другу: «Жениться? — Никогда! Потому что мне неизбежно придётся начать лгать».

Мама Лу внимательно наблюдала за этими двумя влюблёнными в её дочь философами. Фридрих Ницше беспокоил её своим характером, она предпочитала ему Пауля Рэ.

Некоторое время Ницше ещё не признавался Лу в своей любви, хотя он уже сознавал всю её силу и не сопротивлялся более, но у него не хватало достаточно мужества для признания. Поэтому он попросил Пауля Рэ поговорить с ней от его имени, а сам уехал.

Вскоре Ницше получил ответ от неё. Она писала, что не хочет выходить замуж и что в её сердце, на которое жизнь уже наложила свою печать, не было больше силы и восторга для новой любви. Она отказывалась от замужества, но, чтобы смягчить свой отказ, предлагала Ницше свою дружбу, свою моральную поддержку.

Ницше тотчас же приехал к ней и умолял её согласиться, но Лу повторила ему свой отказ и своё предложение.

В июле она должна была ехать на Байрейтские торжества, а так как Ницше не соглашался сопровождать её туда, то она обещала, вернувшись, выслушать его последние мысли.

В результате Ницше принял все поставленные молодой девушкой условия и границы их дружбы. Так появился их тройственный союз — Лу Саломе, Пауль Рэ, Фридрих Ницше. Они живут под одной крышей и обсуждают передовые идеи философов.

Почему же при всем своём культе Дружбы они не сумели стать друг для друга «совершенными друзьями»? Ведь работа у троицы спорилась: они действительно много читали, обсуждали, писали. Под руководством Ницше Лу делает очерк о метафизике женского начала, пробует писать афоризмы. Многие её идеи он, не колеблясь, называет гениальными.

Ницше читал Лу и Паулю только что законченную «Весёлую науку» — самую жизнерадостную свою книгу, предвещающую приближение Сверхчеловека. Человек со всей его «слишком человечной человечиной» больше не способен удовлетворить Ницше. «Иной идеал влечёт нас к себе — чудесный, искушающий, губительный, чреватый опасностями идеал…» — читал Ницше, внезапно переводя внимательный взгляд на Лу.

Осуществляла ли она ницшевский миф на практике? Во всяком случае, встреча именно с таким воплощением своего мифа заставила Ницше мобилизовать весь потенциал своего стиля. Так родился безупречнейший стилист среди философов, первым поставивший проблему поиска «Большого стиля» как жизненной стратегии мудреца.

Воодушевлённая им, Лу и сама начинает делать пробы в обретении стиля. В знак духовной симпатии она посвящает Ницше поэму «К скорби».

Прочтя эти стихи, Петер Гаст подумал, что их написал Ницше. Эта ошибка очень обрадовала Фридриха.

«Нет, — написал Ницше сврему другу, — эти стихи принадлежат не мне. Они производят на меня прямо подавляющее впечатление, и я не могу читать их без слёз. В них слышатся звуки голоса, который звучит в моих ушах давно, давно, с самого раннего детства. Стихи эти написала Лу, мой новый друг, о котором Вы ещё ничего не слыхали. Она дочь русского генерала, ей сейчас двадцать лет, её острый ум напоминает зрение орла, её душа смела, как лев, а между тем это чрезвычайно женственное дитя, которое, может быть, недолго проживёт…»