Читаем Лубянка — Экибастуз. Лагерные записки полностью

— в компенсацию за свою жизненную никчемность бойкими перьями, здоровыми глотками, способностью к любым обманам и грязной клевете на прекрасных людей, ответственно выполнявших свое нелегкое служение обществу;

— паразитическим образом жизни. Они обвиняли в этом ответственную и жизненно творческую часть населения, хотя сами жили за счет народа, организуя экспроприации, вымогательства, пожертвования;

— фанатичной верой или слепой уверенностью в торжество некоторых безжизненных схем, противоречащих нормальному развитию общества, сущности человека и законам природы, что как раз свидетельствовало о преобладании у них веры над разумом;

— отрицанием Бога и христианской морали. Тем самым они были носителями абсолютного аморализма и поэтому соглашались с террористическими методами подавления врагов и удерживания власти;

— наглостью. Они считали себя выразителями чаяний народа, хотя имели с ним мало общего[37];

— умением разжигать низменные инстинкты и тем самым стадиально уничтожать руками обманутых всех, кто был для них неугодным и опасным. При этом они обещали приманку, а за пазухой держали отточенный топор террора;

— патологической жаждой власти любой ценой и средствами, не останавливаясь перед истреблением миллионов. Полным презрением к крестьянам и другим сословиям.

В полном объеме всеми перечисленными качествами обладают российские коммунисты эпохи захвата ими власти и, в первую очередь, их лидеры. Они были наиболее оголтелым и кровожадным крылом интеллигентов. Руководство остальных революционных партий могли составлять люди не столь крайних взглядов, не лишенные идеализма и человеколюбия. Однако было бы несправедливо взвалить всю ответственность на одних коммунистов. Интеллигентское нутро руководства всех революционных партий приводило к ряду недопустимых действий и создавало условия для крушения страны. Когда Ленина привезли в запломбированном вагоне, всем было известно, что своей предательской деятельностью он разрушал русскую армию, разваливал фронт, а в июле 1917 года поднял восстание в столице. Вместо того, чтобы поступить с ним и его сообщниками как с изменниками, руководство социалистов и других революционных партий, сплошь составленное из интеллигентов, считало недопустимым арест этой шайки. Проявившие экстремизм большевики (коммунисты) не переставали оставаться для них революционной партией. Такая оценка не была ошибочной и случайной, поскольку эсеры сами занимались индивидуальным террором. Коммунисты, эсеры и анархисты проводили во множестве случаев экспроприацию частной собственности. Позднее левые эсеры сочли возможным образовать с коммунистами коалиционное правительство. Таким образом, российская интеллигенция, хотя отдельные ее представители и были прекрасными людьми, привела страну к поражению, анархии, хаосу, террору коммунистов и должна нести за все это полную ответственность.

Не следовало вторгаться в область, в которой никто из них ничего не смыслил, опыта не имел и не желал его набраться. Не надо было всеми средствами, да ещё в период войны, свергать законную традиционную власть в стране и совершать массу низких дел.

Часто делают упор на жертвенность и искренность интеллигентов, якобы образовавших некое подобие ордена бескорыстных борцов с самодержавием, забывая о том, к чему это привело.

— Хорошими качествами общественных деятелей следует считать те, от которых становится лучше рядовым труженикам. В данном случае результаты были настолько ужасны, что снимают саму постановку вопроса.

— Прежде, чем проявлять свои замечательные свойства, следовало спросить простых людей и рядовых тружеников, согласны ли они с принятыми без их участия решениями. Уверен, что если бы такие жертвенные господа осмелились и сумели объявить рабочим, а особенно крестьянам, что их ожидает после реализации таких благодетельных идей, — их тут же подняли бы на вилы.

— Семеро безответственных молодых людей убивают царя[38] — освободителя и крупного реформатора, — у которого лежала на подпись конституция Российского государства, а затем смеют уверять и убеждать всех, что это отвратительное преступление — подвиг во имя избавления народа от угнетения. Утверждаю, что если бы они рассказали о своих планах, своём злодеянии в любой деревне, на любой фабрике — их тут же разорвали бы на части.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Чикатило. Явление зверя
Чикатило. Явление зверя

В середине 1980-х годов в Новочеркасске и его окрестностях происходит череда жутких убийств. Местная милиция бессильна. Они ищут опасного преступника, рецидивиста, но никто не хочет даже думать, что убийцей может быть самый обычный человек, их сосед. Удивительная способность к мимикрии делала Чикатило неотличимым от миллионов советских граждан. Он жил в обществе и удовлетворял свои изуверские сексуальные фантазии, уничтожая самое дорогое, что есть у этого общества, детей.Эта книга — история двойной жизни самого известного маньяка Советского Союза Андрея Чикатило и расследование его преступлений, которые легли в основу эксклюзивного сериала «Чикатило» в мультимедийном сервисе Okko.

Алексей Андреевич Гравицкий , Сергей Юрьевич Волков

Триллер / Биографии и Мемуары / Истории из жизни / Документальное
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное