Лубянская империя НКВД. 1937–1939

Начальник Московского УНКВД Цесарский поехал начальником Ухт-Ижемского лагеря, где проработал до ареста два месяца. Литвин успел покончить с собой. По этому поводу известна такая реплика А.И. Микояна (привожу по памяти): «Хоть один порядочный человек среди них нашелся». Если бы книга Гиннесса фиксировала рекорды по цинизму, то данную фразу ей бы пришлось увековечить. Вот что сказал Микоян менее чем за год до того, выступая на торжественном заседании по случаю 20-летия ВЧК-ОГПУ-НКВД: «…товарищ Ежов Николай Иванович, придя в НКВД, сумел быстро улучшить положение в НКВД, закрепить его и поставить на высшую ступень работу НКВД в кратчайший срок… Ежов создал в НКВД замечательный костяк чекистов, советских разведчиков, изгнав чуждых людей, проникших в НКВД и тормозивших его работу»¹¹.

Колоссальные успехи Ежова Микоян объяснил тем, что ему, Ежову, удалось применить сталинский стиль работы в области НКВД. А вот это, пожалуй, верно.

Теперь об отце. Решением ЦК от 22 сентября 1938 г. его снимают с замнаркомства и назначают, как сказано, в Риддер, Казахстан. Пригласив отца, Л.М. Каганович скромно золотит пилюлю, объявив, что таким образом собеседнику предстоит искупить «троцкистское прошлое». (Постановление Совнаркома об освобождении от вице-наркомской должности датировано 3-м октября. Возникшую вакансию занял Филаретов, перемещенный с должности наркома местной промышленности РСФСР, причем, по случайному совпадению, заместителем наркома работал младший брат отца А.Б. Жуковский.)

Трогательное прощание с сослуживцами, в дар подносят великолепную охотничью двустволку. Однако ни в какой Риддер отец не убыл. В то же время немедленно его и не арестовали. Почему? Скорее всего, это была бы, что называется, грубая работа, поскольку слишком уж в лоб давала Ежову понять, что считаться с ним перестали. Поэтому надумали предварить уже решенный близкий арест расследованием по партийной линии — в Комиссии партийного контроля, поручив эту разборку возглавить М.Ф. Шкирятову — заместителю председателя КПК Ежова и предписав уложиться в от силы трехнедельный срок.

Итак, еще оставаясь номинально главой НКВД, Ежов фактически был лишен своей команды. И лишь тогда появился документ, с которого, на взгляд человека, не искушенного в сталинской тактике управления, следовало бы начинать. А именно, 17-го ноября 1938 г., за 4 дня до выдворения Ежова с Лубянки, «совершенно секретно» издается постановление Совнаркома и ЦК за подписями, соответственно, Молотова и Сталина «Об арестах, прокурорском надзоре и ведении следствия». Постановление адресовано руководителям всех уровней, от республиканского до районного — энкаведистам, партийным секретарям, прокурорам.

Вначале отмечена большая работа, проделанная НКВД за 1937–1938 гг., «по разгрому врагов народа и очистке СССР от многочисленных шпионских, террористических, диверсионных и вредительских кадров из троцкистов, бухаринцев, эсеров, меньшевиков, буржуазных националистов, белогвардейцев беглых кулаков и уголовников…

Одновременно органами НКВД проделана большая работа также и по разгрому шпионско-диверсионной агентуры иностранных разведок, переброшенных в СССР в большом количестве из-за кордона под видом так называемых политэмигрантов и перебежчиков из поляков, румын, финнов, немцев, латышей, эстонцев, харбинцев и проч…

Задача теперь заключается в том, чтобы, продолжая и впредь беспощадную борьбу со всеми врагами СССР, организовать эту борьбу при помощи более совершенных и надежных методов.