Лубянская империя НКВД. 1937–1939

Мною было это доложено зам. наркома Фриновско-му, который разрешил испытание зажигательного средства, что и было произведено при моем участии на опытном поле Пожарного управления. Что касается снотворного и яда, Фриновский, помню, сказал мне, что он поговорит с Ежовым и даст ответ. Через некоторое время Фриновский мне сообщил, что имеется указание Ежова на испытание указанных средств на осужденных к высшей мере и что Цесарскому, нач. 1-го спецотдела, Ежовым дано соответствующее указание. На мой вопрос Цесарский подтвердил это. Мною было поручено Алехину осуществить опыт в двух или трех случаях, договорившись с Цесарским о времени и месте. Опыты были произведены под руководством Алехина и при участии доктора Майрановского и составлены соответствующие акты. По данным этих актов помню, что в двух или трех указанных случаях опыты дали смертельный исход. Кто именно намечался для совершения опыта, сказать не могу, так как этот выбор из числа осужденных к высшей мере находился в ведении исключительно Цесарского, у кого я фамилий не спрашивал, и который мне и, насколько помню, Алехину также этих фамилий не называл. Опыты, как указано выше, были заактированы, подписаны Алехиным и доктором Майрановским и доложены Фриновскому. В бытность мою начальником 12-го отдела, т. е. в течение 5–6 месяцев, припоминаю, что таких опытов было 2 или 3. Инициатива их постановки и мотивировка их необходимости принадлежала инженеру Осипкину, доктору Майрановскому и капитану Алехину. Непосредственно руководил опытами капитан Алехин. Насколько припоминаю, в бытность мою начальником 12 отдела ни одного случая выдачи какому-либо отделу или сотруднику яда для оперативных целей не имело места. Припоминаю только один случай, когда начальник иностранного отдела обратился за получением для нужд иностранной работы яда, но с определенностью сейчас не могу сказать, был ли ему этот яд выдан или нет. Опытов по отравляющим средствам, разрабатывавшимся инженером Горским, при мне никаких не велось».

Прежде чем продолжить тему 12-го отдела ГУГБ (с июня 1938 г. — 2 спецотдел 1 управления НКВД), представим Алехина Михаила Сергеевича: 1902 г. р., еврей, урож. г. Кирово, майор гб, к моменту ареста (13 сентября 1938 г.) работал врио нач. 2 спецотдела. Давний чекист, в 20-е годы служил на Украине, и с тех пор его имя связывают с «неформальной» группой Евдокимова. В частности, к делу приобщены поступившие из НКВД УССР до ареста Алехина партийные документы о его «троцкистских выступлениях» в 1923 г. По показаниям отца «…Алехин часто и резко возмущался непримиримостью партии к бывшим в далеком прошлом троцкистам, указывая, что их либо арестуют, либо создают штрафной режим».

Приговорен к ВМН (высшая мера наказания — расстрел) 21 февраля 1939 г.