Лубянская империя НКВД. 1937–1939

Постановили:

Считать проверенным.

Отметить, что т. Жуковский в обстановке подполья (в 1918 г. на Украине) не проявил боевой стойкости, не умея выполнить данного ему партийного поручения по связи с организацией и обнаружив пассивность, передвинуть на работу на предприятие».

Отец, видимо, подал апелляцию со следующим результатом.

Постановили:

Ввиду того, что расследованием вопрос о подполье на Украине выяснен и отпал, — во изменение постановления Проверочной Комиссии т. Жуковского считать проверенным.

Председатель Апелляционной тройки: (Давыдов)». Из дальнейших материалов следует, что Давыдов был «впоследствии арестован органами НКВД».

Немного о матери (отступление)

Этот сюжет задан цитированной выше жалобой Осипова. Вот и развитие темы (А. Воронин, 5 октября 1938 г.).

«Согласно вашего (Шкирятова. — В.Ж.) запроса о поданном заявлении т. Осипова на Жуковскую, могу сообщить следующее.

В конце дек. 27 г. я возвратился из Москвы, где был на 15 Съезде с совещательным голосом, и по приезде в Берлин сделал доклад на общем партийном собрании Торгпредства и Полпредства… после доклада прения проходили довольно бурно, троцкисты старались сорвать прения, устраивали обструкцию своими выкриками с мест. На этом собрании присутствовало более 200 товарищей. Троцкисты получили отпор, голосовали против постановления Съезда 9 троцкистов и несколько человек воздержалось… Была ли Жуковская среди них, не помню, на этом партсобрании Жуковская не выступала, но по своему состоянию Жуковская нервная, сумасбродная и невыдержанная…

Месяц тому назад на Дзержинской площади мы встретились с т. Осиповым, обрадовались, разговорились, он мне говорит — «помнишь, как мы громили троцкистов, мне кричала с места Жуковская, что я являюсь агентом ЦК ВКП(б), я об этом, говорит, сказал Семену Жуковскому, а он на это не обратил внимания». На этом мы и расстались».

Далее следует объяснение матери от 7-го октября, написанное на листе в клеточку. Следовательно, это заявление ей пришлось писать «с ходу», по вызове в КПК, иначе дома для Высокой Комиссии нашлась бы более презентабельная бумага.

«Мне было сообщено тов. Виноградовым, что товарищ Осипов (которого я совершенно не припоминаю) подал на меня заявление, будто в 1927 году в Берлине на одном из партийных собраний я его оскорбила, причем моя реплика в отношении его свидетельствовала якобы о моих симпатиях к оппозиции.

Я совершенно не помню такого факта, да его и не может быть, потому что я никогда в оппозиции не состояла, никогда не придерживалась другой политической линии, кроме генеральной линии Центрального Комитета Партии, что мной фактически доказано в моей партийной жизни и в быту, ибо чистота звания члена партии была для меня единственным критерием во всей моей жизни».