Лубянская ласточка

Натали так и не спросила у Виктора, что стало с бывшей хозяйкой квартиры, чьи печальные глаза так врезались ей в память. И кто был тот строгий генерал на фотографии. В том, что бедная женщина уже встретилась со своим покойным мужем, Натали почему-то была твердо уверена.

И не узнала и в этот раз она, что за таинственные звуки слышала когда-то в стенах этого дома.

На следующий день в номере «Националя» раздался звонок из Ясенева. И Мимоза отправилась на встречу с неизвестным ей Валерием Ивановичем. Она должна была подъехать к выходу на Гоголевский бульвар станции метро «Кропоткинская» в десять утра. День стоял морозный и ясный. По Гоголевскому бульвару, как обычно, гуляли пенсионеры из окрестных домов и молодые мамы с детьми. Натали сразу выделила одиноко стоящего мужчину. К нему-то она и направилась уверенным шагом.

– Здравствуйте, Наталья Наумовна, – поздоровался мужчина. Улыбнулся и добавил: – Пойдемте, здесь совсем недалеко.

По заснеженной аллее они дошли до Сивцева Вражка. Натали могла следовать за незнакомцем с закрытыми глазами: ведь это был мир ее детства… С дворовой компанией они облазили вдоль и поперек все закоулки, увлеченные игрой в «казаки-разбойники». Но… «нам в детство не вернуться никогда» – вспомнились слова поэта.

Вскоре они свернули в переулок и оказались напротив большого серого дома, построенного, судя по стилю, где-то в начале столетия. Господи, да она тысячу раз проходила мимо! Теперь ей предстояло зайти в подъезд с массивными старинными дверями.

«Еще одно тайное владение всемогущего комитета, – мелькнуло в голове у Натали. – Интересно, сколько же у них недвижимости по всей Москве, не считая огромного комплекса, занимающего почти все окрестные улицы и переулки, примыкающие к Лубянке?»

Дверь открыл мужчина и жестом пригласил Натали в комнату, на этот раз отличавшуюся от многих виденных ею ранее своим обжитым видом: на подоконнике стояли цветы, на стеллажах, расположенных почти вдоль всей стены, были видны корешки солидных изданий. Наличие такой большой библиотеки указывало на то, что в квартире обитал или все еще обитает кто-то из московских интеллигентов.

– Давайте знакомиться. Меня зовут Николай Петрович, – представился мужчина открывший им дверь, внимательно сверля Натали глазами.

– А я и есть тот самый Валерий Иванович, который звонил вам в гостиницу. – Человек, встретивший Натали у метро, протянул руку.

Несмотря на то что мужчины старались быть как можно дружелюбнее, она не могла не почувствовать скрытую настороженность, настрой на критический анализ информации, которую она им собирается сообщить.

После обычных дежурных вопросов о житье-бытье, перелете из Парижа в Москву они приступили, наконец, к главному, тому, что их интересовало больше всего. Тон задавал тот, второй, чернявый, постарше и пониже ростом – его внимательные глаза постоянно следили за выражением лица Натали… Да и Валерий Иванович не отставал: Натали чувствовала на себе и его неотрывный, острый, изучающий взгляд. Она на мгновение ощутила себя некой субстанцией, находящейся под микроскопом ученых-исследователей.

– Наталья Наумовна, расскажите нам поподробнее, как и при каких обстоятельствах вы познакомились с Морисом де Вольтеном, – начал беседу чернявый.

Никто не вел записей, бумага на столе отсутствовала, но Натали прекрасно знала, что весь разговор фиксируется. Это делало ее ответы продуманно короткими, предельно точными, лишенными эмоциональности.

Пэгэушники[35] внимательно слушали Натали, почти не перебивая ее, лишь изредка задавая уточняющие вопросы. Их интересовало все – от возраста и места рождения барона, его работы, должности, звания, материального положения, черт характера, привязанностей до отношений с женой и детьми, привычек, наклонностей, слабостей и сильных сторон. Что касалось личных качеств, характеризующих барона с положительной стороны, тут Натали не скупилась на эпитеты: пытливый ум, сильная воля, проницательность и целеустремленность, харизма, против которой трудно устоять женщинам… Последнее замечание, конечно, не прошло незамеченным мимо ушей опытных психологов-практиков из ПГУ.

Особо внимательно они отнеслись к рассказу Натали об антиамериканских настроениях Мориса, попросив Натали дословно вспомнить все то, что в этой связи ей говорили как Морис, так и его друг-архитектор.

На многие вопросы Натали просто не могла дать ответов, что вполне объяснимо – многое ей еще только предстояло выяснить по возвращении в Париж. В конце беседы разведчики попросили все подробно изложить на бумаге, которая, к великому сожалению Натали, все же нашлась в этом доме.

После почти трех часов интенсивной работы она почувствовала себя внутренне опустошенной, как будто ее вывернули наизнанку.

На улице она быстро взяла такси, доехала до «Националя», поднялась в номер и после освежающего душа легла спать, отметив полное отсутствие аппетита.

Какое-то время перед глазами еще мелькали события прошедших дней… Но потом все заслонило лицо Мориса де Вольтена.