Лубянская ласточка

Натали заметила, что поведение Эдика резко изменилось. Он стал нервным, пропала характерная для него самоуверенность. Он чаще сидел дома, перебирая и наводя, по какому-то только ему известному принципу, порядок в коллекции. Натали пыталась выяснить, в чем дело. Бутман только отшучивался – так, английский сплин. Дело, конечно, было не в английской аристократической болезни. Просто недавно он был в гостях у одного своего хорошего знакомого, с которым на протяжении многих лет складывались очень доверительные отношения. Этот знакомый, академик, известный медицинский светило, тоже коллекционер, под большим секретом поведал ему следующую историю. Вот уже год он пользует жену большого чина в Прокуратуре Союза. Кто это – он не стал говорить, только поднял глаза к небу. Жена – молодящаяся, кокетливая особа, всегда старается подчеркнуть близость своего мужа к властям предержащим и блеснуть своей осведомленностью. В тот раз она сказала академику, что в ближайшее время в Москве развернут самую жесткую кампанию против фарцовщиков, валютчиков, спекулянтов и других дельцов теневой экономики. Это будет форменная чистка, в духе 37-го года. КГБ занимается этим вопросом по личному указанию Хрущева. Зная о страсти академика к коллекционированию, она дала понять, что эта кампания может коснуться и коллекционеров, которые зачастую имеют дело с драгоценностями и золотом. Полученная информация очень насторожила Эдуарда. Он действительно, когда чувствовал выгоду, приобретал монеты и другие золотые изделия, которые потом обменивал на доллары у Рокотова. Это были взаимовыгодные сделки: Рокотов любил золото, Бутман предпочитал долларовые купюры.

Памятуя о предостережении, полученном от академика, Эдуард решил залечь глубоко на дно. Однако перед этим он намеревался собрать все имеющиеся у него золотые монеты и совершить последнюю сделку с Рокотовым. Интуиция подсказывала ему, что ввиду сложившейся ситуации контакты с ним надо немедленно прекращать.

Натали тоже не страдала отсутствием интуиции. Она понимала, что Бутман чем-то обеспокоен и к чему-то готовится. Нужно было быть вдвойне начеку. К вечеру Эдик надолго удалился к себе в кабинет, вышел оттуда с портфелем и запер его затем в стоящий в прихожей шкаф. В 10 вечера раздался телефонный звонок. Незнакомец вежливо попросил подозвать к телефону Эдуарда. Натали, передав трубку, спокойно, как бы по своим делам, вышла в соседнюю комнату и тотчас прильнула ухом к двери, которую плотно закрыла за собой. Эдуард говорил вполголоса, но Натали отчетливо слышала содержание разговора.

– Завтра в два я буду в центре… Нет… Давай уж лучше в том же ресторане на Ярославском. Захвати с собой все, как мы договаривались в прошлый раз, – только давай без холостых заездов… Хорошо, ровно в три часа… До завтра!

– Виктор Петрович, звоню из автомата. Вчера в 10 вечера он разговаривал по телефону с тем же человеком… – Натали слово в слово повторила вчерашний разговор Эдуарда. – Затем он долго копался в кабинете, укладывая что-то в свой портфель. Оставил его наготове в прихожей в шкафу. Сейчас дома. Я сказала, что поехала к маме… Что? Да нет, мне надо вернуться и забрать книгу. Я должна сдать ее в библиотеку. Что?.. Забрать все вещи? Не возвращаться? Хорошо.

Войдя в ресторан на Ярославском вокзале, Бутман сразу увидел Рокотова, который сидел за дальним столиком лицом ко входу. Он доедал свой шашлык по-карски, запивая сухим вином. В зале ресторана было практически пусто. У стойки бара стояли несколько скучающих официантов, коротающих время до вечера, когда зал начинал пополняться пассажирами ночных поездов, желающих вкусно поесть и выпить перед дальней дорогой.

Эдуард молча сел напротив Рокотова. Свой портфель он поставил под столик рядом с точно таким же портфелем, стоявшим у ног Рокотова. Тот заговорил первый.

– Все принес, как договорились. Еще раз прошу прощения за прошлый раз. Сами понимаете, столько «капусты» наличными не всегда удается собрать за такое короткое время. Капитал должен находиться в обороте. Деньги должны делать деньги, – назидательно произнес Рокотов.