Лубянский долгожитель. Юрий Андропов на фоне эпохи

На приставном столике у стола председателя слева размещался многокнопочный телефонный пульт правительственной связи с прямыми защищенными от перехвата выходами на Генерального секретаря, отделы ЦК КПСС, министров, заместителей председателя КГБ и руководителей основных управлений Комитета. Наиболее частыми телефонными собеседниками Ю.В, Андропова были министры иностранных дел и обороны, начальники Первого и Второго главных, Пограничного и 9-го управлений КГБ. Других абонентов с председателем, с его разрешения, соединял дежурный офицер из приемной.

К большому, покрытому зеленым сукном, столу хозяина кабинета под прямым углом примыкал длинный стол для заседаний, за которым могли уместиться до 30 человек, а вдоль стен стояли тяжелые кожаные стулья с высокими спинками. Именно в этом кабинете собиралась на свои заседания Коллегия КГБ. Еще одна дверь за спиной председателя вела в комнату отдыха, где находились диван, пара кресел, холодильник, чайный столик, гантели. Мы столь подробно остановились на рабочем месте председателя КГБ потому, что если обычный человек проводит на работе треть жизни, то Андропов уделял ей гораздо больше времени.

Юрий Владимирович появлялся в рабочем кабинете в 9 утра и, как правило, работал до 20 или 21 часа; по субботам — с 11 до 18, по воскресеньям — с 12 до 16 часов. Причем, этот распорядок дня соблюдался все годы его работы «на Лубянке». Зная эти особенности трудового графика председателя, многие начальники подразделений специально стремились запланировать общение с ним на эти наиболее спокойные часы, когда докладу не должны были мешать срочные телефонные звонки. Понятно, что столь напряженный рабочий график не мог не сказываться на здоровье Андропова, страдавшего рядом хронических заболеваний[44].

Рабочий день председателя КГБ складывался из каждодневного знакомства с наиболее важными сообщениями зарубежных резидентур разведки — разница в часовых поясах приносила к 9 часам утра очередную подборку шифротелеграмм о событиях как на Западе, так и на Востоке, докладами дежурной службы Комитета о чрезвычайных происшествиях, включая значительные аварии и катастрофы в стране, докладами руководителей управлений, встреч с заинтересованными лицами — от министров до послов, руководителей предприятий и научных центров, подготовки к заседаниям Политбюро ЦК КПСС и иных повседневных дел и событий…

Обладая навыками скорочтения, Андропов поражал коллег тем, что каждодневно прорабатывал огромные массивы информации — до 400 машинописных листов, схватывая суть, главное в их содержании, накладывая конкретные резолюции — указания для дальнейшего исполнения. Отсюда — и повышенная требовательность Юрия Владимировича к подготовке документов, в том числе и тех, которые за его подписью направлялись в ЦК КПСС и по другим многочисленным адресам не только в Москве, но и в других городах Советского Союза и даже за его пределы…

Впечатление от знакомства с новым председателем, вспоминал генерал-майор Н.К. Вакулинко, было следующим. Внешне он выглядел богатырем: высокого роста, плотного телосложения, плечистый, с цепким пронзительным взглядом и несколько глуховатым голосом. На первый взгляд казался несколько суховатым и малоразговорчивым. Он всегда внимательно выслушивал собеседников, задавал уточняющие вопросы, постепенно втягивал их в обсуждение затронутых вопросов и выработку возможных вариантов решения. Был проницателен и быстро «раскусывал» того, кто хотел подстроиться под него. Провести его было чрезвычайно сложно.

Первый заместитель начальника ПГУ В.А. Кирпиченко подчеркивал, что Андропов не терпел «нудных докладов, построенных по стандартной схеме. Он раздражался, перебивал докладчика, задавал множество неожиданных вопросов. «Я предупреждал резидентов, — писал в этой связи В.А. Кирпиченко, что к докладам и отчетам надо готовиться очень основательно, что необходимо знать все детали обсуждаемых вопросов и ориентироваться на ведение диалога…».

Даже столь высокопоставленный работник разведки как В.А. Кирпиченко подчеркивал, что «нередко покидал кабинет председателя с чувством неудовлетворенности самим собой, так его уровень мышления, знания, умения нестандартно и увлекательно вести беседу заставляли осознавать, и иногда довольно остро, собственную некомпетентность в ряде вопросов, неспособность также досконально разобраться в существе каких-то проблем».

Будь это единичное признание, его можно было бы отнести на счет комплиментарности по отношению к бывшему руководителю (хотя у большинства наших мемуаристов комплиментарность, как и объективность, по отношению к коллегам, и прежде всего — бывшим, явно не в чести). Но повторенное неоднократно, разными людьми и при разных обстоятельствах, оно, безусловно, характеризует, прежде всего, отличительные, если не выдающиеся, личные качества Андропова как человека и как руководителя.