Луч надежды

Пора была ехать домой. Нашу машину нагрузили фруктами, овощами, зеленью. Бабушка и дедушка поехали с нами. В машине было тесно, не нельзя сказать, что не комфортно. Я переставил свою карту памяти на шестнадцать гигабайт и приготовил самые отборные треки. Самый громкие, самые тяжёлые, самые асоциальные. Я не знал, о чём там поётся, но по названию мог об этом догадаться. На протяжении всей дороги я их слушал и уверенность в том, что вчерашние эмоции ко мне не вернутся крепла с каждой минутой. Я думал о том, что буду плевать на всех ещё сильнее прежнего, что буду наслаждаться главный удовольствием жизни – едой ещё больше, и наконец, начну всё чаще думать, о том, как бы стать богатым и уважаемым преступником. О да, я себе это вырисовывал в голове. Какой-нибудь солнечный пляж в Майами или Лос-Анджелесе, красивая и дорогая спортивная машина, по правую руку дорогой алкоголь, по левую антикварная сигара, сзади стоит штук сто охраны. И далее всё в таком духе. Я с усмешкой относился к тем вчерашним порывам. Что вынудило меня, будущего уважаемого человека, собирать вишню под палящим солнцем? Два больших ведра! Никогда больше так не опущусь. Я был слабаком, нытиком, дураком. А в это мире нет места слабым. И только в самом конце поездке, когда бабушку с дедушкой мы уже завезли домой и уже подъезжали к нашему, меня вдруг резко накрыло какое-то опустошение. Я снова пытался внушить себе то, о чём думал там, на трассе. Но с каждой секундой я понимал, что меньше и меньше в это верю. Появилась какая-то слабость, какая-то апатия, какое-то безразличие. Но безразличие не к окружающем, что, как Вы уже наверняка поняли, было нормой для меня, а безразличие к самому себе. Как будто я шёл по пустыне несколько дней и вот дошёл до района, где идут проливные дожди. Но я не в силах радоваться дождю, я просто упаду от усталости, потому что дождь уже не поможет, мой организм уже поражён солнцем, и я уже точно умру. Поэтому остаётся только упасть. Правда, не на землю, а поднявшись по лестнице, на кровать. Когда мы приехали, я так и сделал. Я даже машинально взял несколько ящиков с урожаем из багажника, а не бросил это всё, оставив эту заботу за родителями. Они не сильно придали этому значения, так как я уже успел их удивить, собрав ту самую вишню. Лежа на кровати, я уткнулся головой в подушку. Музыка, которую я слушал по пути назад как будто ранила меня. Она была вроде алкоголя, который ты пьёшь и пьёшь. Сначала тебе хорошо, а потом организм встречается с интоксикацией. Не означает ли это, что пришло время принять таблетку? Я снова переставил карту памяти на два гигабайта и включил те самые треки, из-за которых всё началось. "Из-за которых"? А может, "благодаря которым"? Из наушников послышались слова "Чистый воздух, как едкий дым, совершенно непригоден для дыхания…", "Если Вселенная бесконечно действительна, значит, есть куча копий нашей планеты…", "Наша лестница в небо оказалась расшатанной стремянкой, годной лишь на то, чтобы достать с антресоли банку…" Это были слова из песен Noize MC. Не все песни были именно этого исполнителя, но как выяснилось, в седьмом и восьмом классе большую часть моей музыкальной библиотеки составляли именно его песни. Я всё больше вдавливался в подушку лицом. Хотел выключить это, но потный палец, просто водил по корпусу смартфона, и я продолжал слушать. Снова тепло хлынуло к лицу, дыхание участилось. Я и, подобно только что родившемуся ребёнку, всё-таки заплакал. Слёзы были редкие и маленькие, их было немного. Но я понял, что это было то, что должно было случиться тогда в машине, но было перебито выдохом. На этот раз победил не выдох, а слёзы. Но что это такое? Что сражается внутри меня? Я не знал. Пролежав так около часа, я снял наушники. Я полюбил тишину, которая образовалась вокруг меня. Это и не те грубые песни, которыми я пытался затупить возрождавшееся во мне чувство, и не те песни, что я слушал сейчас на кровати. Тишина была пустой и успокаивающей. Затем я с какой-то непонятной злостью вставил вновь карту на шестнадцать, но не для того, чтобы включить треки с неё. О нет, совсем не для этого. Я форматировал её. Вытащил, вставил старенькую на два, а ту на шестнадцать закинул глубоко в ящик возле компьютера. Я закрыл в комнате шторы и попытался уснуть. И как ни странно, у меня получилось.

Глава

V