Луч судьбы. Я дождусь

— Ничего особенного. Ксения Фёдоровна сразу же в порога заявила, чтобы она устраивалась в комнате Серёжи. Николай Павлович одеяло притащил тёплое. Знаете, мне кажется, что после разговора и требования сделать аборт Тийю будто в какой-то прострации была, а потом вдруг поняла — ведь Серёжины родители тоже переживают, но они так о ней заботились, будто у неё одной несчастье. А ведь они по сути чужие ей люди. Вот и получается, что для своих родителей она «мелочи», а для них она «дочка». Я сначала хотела позвонить, но потом передумала — пусть останутся вместе. Серёжкиным родителям тоже надо побыть одним, просто помолчать. Кстати, мать Тийю я вчера видела, а где её отец?

— Он не смог приехать, у него выставка. — Инна сидела в кресле, укутавшись в шаль и бездумно глядя на горящий огонь в камине.

— Выставка? Какая выставка?

Инна равнодушно пожала плечами. Потом подняла голову и тихо добавила:

— Что-то там в Берлине, она ещё какую-то знаменитость называла. — Она задумалась, а потом с досадой добавила: — Не помню ничего, будто отрезало.

Анна села рядом с дочерью, обняла свою малышку и тихо попросила:

— Инночка, не думай об этом, отдохни.

Инна тяжело вздохнула и закрыла глаза, положив голову матери на плечо:

— Мам, ну как я могу не думать об этом. Мам, а если Саша не вернётся, что я делать без него буду? Как я жить буду без него?

— Девочка моя, я же не о Саше говорю. Он теперь всегда в твоих мыслях будет. Как папа у меня, как Воскобойниковы у Кати и Ириски. Каждая его командировка будет для тебя сложной в этом смысле.

Инна всхлипнула и посмотрела Анне в глаза:

— Ты думаешь, что он вернётся?

— Это без вариантов, — вклинилась в их разговор Катя. Она повернулась к сидящим в обнимку матери с дочерью: — Всё, что касается моего братца, логическому объяснению не подлежит. Папа как-то сказал, что в роду Сашкиной мамы были интересные личности. Они и ему свои ведьмины гены передали.

Ира Воскобойникова с сомнением посмотрела на Катю и покачала головой:

— Катюш, ты меня пугаешь! С каких пор ты стала верить во сверхъестественное?

Катя усмехнулась и развела руками:

— С тех самых, как сама жива осталась, а после знакомства с Морозовыми уверилась в этом ещё больше. Кстати, как-то странно об этом говорить. Я, девчонки, вчера впервые Кирилла Сергеевича… впервые папой назвала. Даже сама не заметила, как вырвалось. Но когда его увидела… вроде бы такой сильный, прямой как стальной стержень, а в глазах столько боли… А ты, Инночка, не думай о плохом. Гони прочь такие мысли. Сашка наш упрямый, всегда своего добивался, вот и сейчас выдюжит, и мальчишки вернутся. Не могут не вернуться! Я верю. У них есть цель — вернуться. А дай человеку цель, ради которой стоит жить, и он сможет выжить в любой ситуации. С сегодняшнего дня в том районе активные поиски начались, место падения самолёта уже нашли, осталось экипаж найти — и все наши герои дома будут. Тогда и посмотрим, на какие такие выставки нашу Тишку променяли. Хотя вчера эти люди немного меня удивили. А в нашем-то возрасте и при нашей профессии сделать это трудно.

— Основной плюс нашего возраста, дамы, в том, что нас уже сложно чем-то удивить. Все виды мудачества лично я могу угадать с двух нот. А папаша Тийю тот ещё мудак, — уверенно ответила Ирина.

— Трейси Эмин, — неожиданно прошептала Инна. — Я вспомнила, мама, её имя Трейси Эмин.

— Чьё, Инусь?

— Знаменитости той, о которой вчера мать Тийю говорила.

— А ну-ка, Ириска, — Анна обернулась к Ирине Воскобойниковой, что сидела за столом с ноутбуком, — погугли нам эту Трейси, посмотрим, что за творения сейчас выставляются, а то мы после Серёжкиной выставки на Катюшин день рождения кучу лет назад шедевров-то и не видали.

Ирина усмехнулась и торжественно повернула к замершим женщинам монитор, читая текст на экране:

— Трейси Эмин номинирована на Премию Тернера. На фото часть её экспозиции «My Bed», её неубранная кровать, окружённая такими предметами как использованные презервативы, испачканные трусы, бутылки и домашние тапочки.

Наступила тишина. Инна выпрямила спину и удивлённо захлопала ресницами, потом посмотрела на маму и её подруг и тихо спросила:

— Это и есть те самые шедевры, на которые променяли Тийю родители, обозвав её «мелочами»? — Она ухмыльнулась и тихо рассмеялась. Ира коротко посмотрела на Катю, та быстро налила воды в стакан, Анна прижала дочь к себе и крепко обняла. Инна смеялась всё громче и громче, иногда всхлипывая и пытаясь вырваться из рук матери. Анна резко повернула её голову и сжала челюсти дочери пальцами, пытаясь открыть рот. Катя нажала на подбородок и поднесла стакан с водой. Пока Инна судорожно глотала прохладную жидкость, Ирина одним движением переломила носик ампулы и набрала успокоительное в шприц, затем сдвинула шаль с плеча рыдающей девушки и ввела лекарство.

Анна что-то шептала засыпающей дочери, поглаживая по непослушным рыжим локонам. Бедная её маленькая девочка. За что ей такие испытания? Катя встала и посмотрела на подруг:

— Я не знаю, что будет, если они не вернутся. У Тийю хоть частичка от Серёжи осталась. А девочкам как быть?