Луч света в темной коммуналке

Дом был четырнадцатиэтажным, многоквартирным. И сейчас полным ходом шла эвакуация жильцов загоревшегося дома, так что народу вокруг с каждой минутой все прибывало. На крыльце уже невозможно было протолкнуться, а народ из дома все валил и валил. Пожарные действовали оперативно, но пострадавших от едкого дыма было так много, что люди оставались прямо на асфальте, кому удавалось, те укладывались на траве, чихая и кашляя.

– В тридцать второй квартире пожар начался, – услышал Дима разговор. – Потом на тридцать первую и тридцать третью дым пошел и от них уже по всему этажу. А основной огонь наверх пошел. Там тоже уже вовсю тлеет.

– Что же так поздно спохватились?

– Так ведь говорили Петровне, и не один раз. А она одно в ответ, я женщина одинокая, помочь мне некому, муж умер, сын наркоман, сама работать не могу.

– И что с того?

– Сдавала она эту квартиру. Да еще норовила таких жильцов найти, чтобы платили бы побольше. То посуточно сдавала, то проституток в дом пустила, потом вообще по часам стала жильцов пускать. Понятное дело, шум-гам, визги-пляски. Мы ей на общем собрании дружно объявили, чтобы она это дело прекращала. Что тут недалеко до беды. Потому как нынче такие времена, что на людскую порядочность полагаться не приходится. Ну вроде как согласилась. Сказала, что ей и самой надоело по первому звонку на встречу с клиентом мотаться. Ночь не ночь, а ехать ключи передавать клиенту все равно приходится, а если заартачишься, так клиента упустишь, он к другим домовладелицам пойдет, рынок нынче пресыщен объявлениями о сдаче жилья.

– Так загорелось-то отчего?

– Этого я не знаю. И никто тебе сейчас не скажет. Это уж после дознаватели разбираться будут. Но парень у нее в последнее время жил приличный. Девчонок к себе если и водил, то по-тихому. Шума от них никакого не было. Мусор не разбрасывали. Пустые бутылки у дверей не выставляли. В общем, претензий у меня к Славе никогда не возникало.

Услышав имя жильца сгоревшей квартиры, Дима невольно насторожился. Официанта шантажиста тоже звали Славой. Совпадение? Может, и совпадение. Ну а если нет? И знакомый холодный озноб вдоль хребта подсказал Диме, что совпадением тут и не пахнет.

– А где же этот Слава был, когда загорелось-то? – допытывался кто-то из соседей.

– Кто его знает? Может, на работе. Хотя он прошлую ночь на банкете работал. Я почему знаю, что сегодня с ним столкнулся. Я в нашу поликлинику за номерком пошел рано утром, часов семь было. К ним если позднее придешь, ничего уже не обломится. И Славу этого я в дверях лифта встретил, он как раз домой возвращался. Сказал, что устал с подносом бегать, теперь отсыпаться будет.

– Так это что же получается, он может до сих пор в квартире находиться?

И оба мужчины взглянули наверх, где тяжелые густые клубы дыма под усилиями пожарных все-таки начали редеть и блекнуть. И теперь было видно, что лоджия квартиры вся выгорела дотла. Оконные стекла полопались от страшного жара и вылетели. И если кто-то оставался в квартире во время пожара, то он, конечно же, погиб.

– Вот так дела… Как думаешь, нужно пожарным сказать?

– Оставь. Сами разберутся.

Дима от волнения даже похолодел. Теперь его нельзя было оттащить и за уши от места пожара. Работающий всю ночь на банкете Слава – это точно был его знакомый!

Дима позвонил Лизон, чтобы проверить, где она находится, но в ответ услышал:

– Отстань ты! Не до тебя сейчас!

На заднем плане были слышны крики:

– Лизка! Тащи таз! Маманя совсем загибается, того и гляди помрет.

Дима счел нужным проявить сочувствие:

– Свекрови все еще нездоровится?

– Подыхает она. И те двое тоже. А так им и надо.

– Почему ты так?

– Есть причина. Вроде бы уже очухались, привела я их в порядок, только отвернулась, бац! Они снова водки нажрались, снова им худо.

– А врачей вызвала?

– Вызвала. Только они к нам не едут. Конечно, и я на их месте тоже бы не поехала. А зачем? Эти мои родственнички втроем с утра пораньше хлопнули уже чего-то, потом добавили, врачи это смекнули, вот и не едут. Пьяных, говорят, мы в больницу не повезем. А этим кретинам реально плохо. Не знаю, что они пили, только говорят они теперь, просто не затыкаясь. Ни на секунду! Даже чтобы дыхание перевести. Говорят и говорят. Сами синие, глаза из орбит лезут, а все не затыкаются. Какой-то словесный понос у людей сделался. Всю свою жизнь мне рассказали, во всех грехах покаялись, я такого извержения грязи в жизни не наблюдала. Если у меня и были иллюзии насчет родни мужа, то теперь от них остались одни тряпочки.

– Если есть силы разговаривать, значит, еще не все так плохо.

– А мне кажется, что на эти покаянные речи у них последние силы и уходят. Они бы и рады помолчать, да не могут. Такое впечатление, что-то в водку было добавлено, языки людям развязывающее.

Где-то Дима уже такое слышал. От кого? Но вокруг бегали, суетились, кричали и плакали, так что сосредоточиться он не сумел. Зато убедился, что Лизон к поджогу отношения иметь не может, и несколько успокоился. Не до того сейчас Лизон. Ей бы с родней мужа разобраться, где уж официантов жарить.